Женя Гламурная - Тертый шоколад

Подстава в том, что я в принципе не пью, а больше на вечеринке делать нечего. Все вокруг только тем и занимаются, что глушат коньяк-именинника из пузатых бокалов. Даже Варежка с видом знатока принюхивается к своему фужеру. Когда на сцену вышли ребята из группы, окружили «именинника» и стали петь, я от растерянности схватила за горло ближайшую бутылку, но у нее обнаружился защитник — пижонистого вида юноша в предпоследней стадии опьянения.

— Ты, детка, профсоюз ? — нагло спросил он и заржал.

— Да пошел ты! — резво выскочила на середину зала и схватила с ближайшего подноса бокал, чтобы не слишком выделяться.

Профсоюз — странные люди, которые выносят с пафосных мероприятий бутылки с дорогим алкоголем и баночки с икрой и устрицами, а потом умудряются их кому-то продавать и совершенно непостижимым образом зарабатывать на этом кучу денег. Обидно. Неужели, я настолько не вписываюсь в тусовку?.. Даже на декораторшу не тяну? Рядом трепетная девушка в шифоновом платьице вся дрожит на сквозняке (но старательно делает вид, что это от возбуждения, а не от холода); прижимает к стенке разморенного мужчину с пивным брюшком и шепчет ему на ухо:

— Представляете, Дмитрий, я так хотела купить себе чудесный браслет, а у меня почему-то не работает кредитка…

Вылитая декораторша. Такие барышни вольного (не легкого — вольного) поведения на тусовках занимаются поиском модов и спонсоров. Чтобы потом иметь возможность сказать: «Ты ваще знаешь, с кем разговариваешь? Ты знаешь, кто мой ДРУГ?» Они заводят себе нежно-розового цвета визитки, на которых под вымышленным экзотическим именем (Лейла, Майя, Гюльчатай) почти всегда написано «декоратор». В ста процентах случаев это значит, что девушка декорировала свою собственную квартиру, предварительно загоняв до предынфарктного состояния пару дизайнеров.

Кто такие спонсоры, вам и без меня понятно — вроде того, с пивным брюшком. Безуспешно пытаются на пафосной вечеринке расслабиться. Шутишь, милый? Расслабляться нужно дома на мягком диване. Моды — вообще отдельная история. Обычно это свободные художники, которые умудряются делать большие деньги из воздуха, или просто богатые наследники. Если спонсора видно издалека благодаря пивному брюшку и раздраженному выражению лица (он думает, тусовки придуманы для того, чтобы отдыхать, наивный), то мода в толпе узнать так же сложно, как отличить мартышку от шимпанзе. Хотя есть несколько постоянных признаков:

• Его брюки чуть короче положенного, чтобы все могли заметить, как блестят безупречно начищенные ботинки мода.

• Ремень на брюках мода непременно белого цвета и стоит, как пять платьев для барышень-декораторш.

• Нижняя пуговица пиджака всегда расстегнута (наверное, чтобы было видно ремень).

• Мод собирает редкие (редкостно дорогие) виниловые пластинки, но почти никогда не слушает, потому что…

• Ему вечно не хватает времени.

Юра — явный мод. Надо будет поговорить с ним о пластинках…

Вдруг на сцене зашуршало, взвизгнул микрофон (девушки все как одна жеманно заткнули уши) и туда, разбрасывая во все стороны охранников, ворвался мужичок в черном костюме и очках. Если меня не подводит память, то вчера я его видела в новостях. Кажется, депутат какой-то… Он вырвал микрофон у Бори, который так хохотал, что даже не стал сопротивляться. Боже, почему у меня нет фотоаппарата?!

Мужичок сквозь золотой дождь подобрался к трехметровой бутылке и непочтительно постучал по ней обветренным на митингах крепким кулачком. Именинник возмущенно загудел.

— Пустой! — констатировал депутат и заорал на весь зал: — Водки мне, я после чтения!

— Это они закон читали в Думе, — объяснила девушка в шифоновом платье, демонстрируя феноменальное для декораторши знание политики. Спонсоры начали посматривать на нее с интересом.

Официант, от старания поскальзываясь на паркете, принес водку. Депутат лихо выпил, а потом так же лихо стал отплевываться от блесток, которые попали в стоику.

— Эх, тусовка! Тьфу! Ходить противно (тьфу!), а не ходить…

Тут депутат в порыве меланхолии оперся на именинника, не рассчитанного на подобные проявления светской нежности. Трехметровая бутылка повалилась со сцены в зал. Свет погас. В гробовой тишине раздался истошный писк:

— Бли-и-ин, я себе все ногти переломала!

Если бы я знала, как в темноте добраться до гардероба, то в суматохе слиняла бы домой. Но пока даже не могу угадать, где выход. Девушка рядом дрожащим голосом шепчет кому-то: «Мне не нужны деньги, я живу ради сцены…»