Женя Гламурная - Тертый шоколад

— Женя, вы к нам не подойдете? — заискивающе проблеяла с кухни журналистка.

— Простите, я так занята…

Набрала номер Томки, чтобы создать иллюзию полной занятости. Поздороваться не успела, а она уже орет:

— Ой, как ты вовремя!

Томка в панике. Ей нужны фотографии топлес для портфолио.

— Зачем? Собираешься сниматься в порно?

— Для рекламы нижнего белья! — возмутилась она. — Если Леша узнает, что ИЛ снимал меня топлес, то он его просто убьет, Жень!

Честно говоря, мне тоже не очень хочется, чтобы Томка предстала перед ИЛом в таком соблазнительном виде.

— А почему обязательно ИЛ?

— Ну, ты же понимаешь…

Все я понимаю. Такие фотографии должен делать человек, которому ты доверяешь. Который не выкинет их потом в Интернет и точно не продаст, как эротические заставки для мобильника. Но почему обязательно ИЛ?.. Неужели у Томки нет других знакомых фотографов?

— Ладно, а я-то чем могу помочь?

— Как чем? — удивилась она. — Ты же фотограф! Не будет же Лелик к тебе ревновать!

— Том, я никогда не снимала для портфолио. Для этого студия нужна…

— ИЛ оставил мне ключи от квартиры, там есть все, что нужно. Уехал с Татой на да… Ой, Жень, прости!

— Ничего, Варежка уже проболталась.

Через час Томка заехала за мной на новенькой черной «Мазде»-тройке. Помахала ключами с десятком блестящих брелков:

— Я теперь тоже автомобилистка!

Кажется, я одна из всей компании осталась без машины.

Томка водит еще более безалаберно, чем Варежка. Если бы тут был второй ремень безопасности, я второй раз пристегнулась бы. И привязала бы себя шарфом к креслу. Я хоть и не автомобилистка, но точно знаю, что нельзя так подрезать пятитонные грузовики. Даже не с точки зрения правил дорожного движения, а с точки зрения инстинкта самосохранения. А если бы нас завалило кирпичами?

Варежка совершенно уверена, что ИЛ живет в булгаковской «нехорошей квартире»: мало того, что на Патриарших и прямо под окнами разворачивается с жутким скрежетом трамвай, так еще и номер у квартиры соответствующий — 13. Я у него была только один раз, в прошлом году, когда он снимал Томку для бука. Пригласили меня помогать, но закончилось все тем, что я держала вспышку, у которой сломался штатив, и бегала за булочками. В общем, никаких приятных воспоминаний.

Мы поднялись на третий этаж. Томка протянула мне ключи:

— На, открывай.

Ничего не выйдет. У меня так дрожат руки, что я сумочку-то еле держу. О ключах и говорить нечего.

— Сама открывай.

— Вот это бардак! — восхищенно выдохнула Томка, когда мы зашли внутрь.

Такое впечатление, что ИЛ покупал мебель с тем расчетом, чтобы ни одна вещь не подходила к другой. Антикварный журнальный столик, фиолетовый бархатный диванчик, а рядом кресло, обтянутое потертой джинсой. Я в него уселась, а Томка говорит:

— Прикольное кресло. Илья на него три пары своих старых джинсов извел. Девушка в нем как будто сидит у него на коленях…

Я резво вскочила, Томка захихикала. В спальне у ИЛа огромная кровать с балдахином — неожиданная такая романтичность. На стене небольшая картина маслом — какая-то грузинская княжна верхом на черной лошади.

— Вот пошляк! — расхохоталась Тамара, уставившись на картину.

— Женщина на лошади может вызывать не только эротические ассоциации! — возмутилась я.

— Ну конечно! А если женщину на лошади вешают рядом с кроватью? — Все еще хохоча, Томка отправилась на кухню. Я укоризненно посмотрела на грузинскую княжну и пошла следом.

По всей кухне расставлены в разных местах как минимум двадцать грязных чашек из-под кофе.

— Он каждое утро покупает новую, чтобы не мыть старые? — предположила Томка.

Все может быть. В одной из чашек плавает катушка фотопленки. Посреди студии стоит круглый красный диван с белыми подушками. На штативе фотоаппарат с огромным объективом. Тот самый, которым ИЛ снимал меня на пресс-конференции.

— Смотри, это тебе!

Томка взяла с диванной подушки большой желтый конверт с надписью «Моей любопытной подружке».

— Я ему такая же подружка, как и ты.

— Да ладно тебе! Открывай!

Там фотографии с пресс-конференции. Кто бы сомневался! ИЛ даже не поленился на каждой сверху написать, какая газета напечатает снимок. Я все смотреть не стала, бросила конверт рядом с сумкой и занялась Томкой.

Я раньше никогда не снимала в студии. А уж в обычной квартире и подавно. Правда, здесь есть все, чтобы получились нормальные фотографии, но пока я во всем разобралась, испортила кадров пятьдесят и потеряла час времени. Потом до меня дошло, что не зря ИЛ повесил светонепроницаемые шторы — это чтобы свет из окна не мешал. И штатив нужен не только для того, чтобы камера стояла на нем в бездействии, фотографировать с него тоже можно. И еще не зря на фотоаппарате столько кнопочек: они все для того, чтобы мне помогать. Или мешать, если нажать на какую-нибудь нечаянно. Чувствую себя даже не фотографом-любителем, а просто дилетантом. Наконец, я заново научилась фотографировать, но тут кончилось Томкино терпение — она развалилась среди подушек в позе Данаи и заявила: