Женя Гламурная - Тертый шоколад

— Девушки, это мой любимый аспирант, Илья Игоревич Лилейко. Сегодня мы будем принимать экзамен вместе.

— «Илья Игоревич», — фыркнула Варежка и вляпалась рукавом моего любимого свитера в жвачку, которую какой-то придурок наклеил на стол.

Я утром проболталась, что свитер нравился Гоше, когда мы встречались. Варежка стала орать на всю квартиру, что это — ее последнее желание перед экзаменом. Тут разве откажешь? Пришлось отдать…

Отвечать буду ИЛу. Не настолько я на него обижена, чтобы добровольно оставлять надежды на красный диплом у стола Одуванчиковой.

— Добрый день, Илья Игоревич, — говорю, а сама только и думаю о том, как бы не рассмеяться.

ИЛ, наоборот, совершенно спокойно поднимает на меня глаза:

— Берите, пожалуйста, билет.

Варежка громко заржала на всю аудиторию, но под взглядом Одуванчиковой поперхнулась и тихо пискнула:

— Извиняюсь.

— «Извиняюсь» — значит «извиняю себя»! — прорычала Лилия Владимировна.

— Извините, — поправилась Варя.

Я села готовиться. ИЛ дождался, пока все возьмут билеты, а потом подошел к моему столу и положил на угол коробочку в блестящей обертке с новогодними оленями. С ума сошел! А если Одуванчикова… Она в упор смотрела на нас. Я уткнулась в свой билет. ИЛ как ни в чем не бывало вернулся за стол.

Он поставил мне «отлично»! Если бы не Тата, я совсем перестала бы на него обижаться. Но не может же он быть в нее влюблен? Уверена, я бы почувствовала. И потом… он же что-то мне подарил. Честно говоря, сейчас я даже на плюшевого медведя не обижусь. Главное, от кого подарок, а не какой… Какая же я была идиотка в Новый год! Только я собралась выскочить из аудитории, как Одуванчикова остановила меня метким выстрелом в спину:

— Нет-нет, вернитесь! Что вам поставили? Так, «отлично»… Какой у вас был билет?

— Восьмой, — я от волнения даже охрипла.

— В этом билете очень сложные вопросы. И вы хотите уверить меня, что знаете их на «отлично»?

— Ну, я же ответила Илье Игоревичу…

— Я прекрасно помню, как вы отвечали мне в прошлом семестре. А теплое отношение к вам моего аспиранта ставит под большо-о-ой вопрос вашу оценку, — тоненьким голоском пропела Одуванчикова.

Я сейчас упаду в обморок. Раньше никогда не падала, но уверена — сейчас точно свалюсь. В прошлом семестре Лилия Владимировна не только заклеймила мою умственную несостоятельность, но еще и отказалась принимать пересдачу. Принимал у меня ИЛ, а я, когда отвечала ему, искренне верила, что он просто помогает мне готовиться.

А она все не унимается:

— Илья, мне придется отказаться от вашей помощи сегодня. А вы, — повернулась она в мою сторону ( где мой обморок?! ) — будете отвечать снова. Мне. Вы уже достаточно готовились и даже получили подарок, так что давайте сразу.

Вы не поверите, но я ответила. Оба сложных вопроса второго билета. Одуванчикова очень удивилась, но тут же придумала моей неожиданной гениальности рациональное объяснение:

— Хм… Нужно было мне сразу догадаться дать вам другой билет. Я из-за вас потеряла очень много времени, так что быстро выбирайте другой билет и отвечайте. Нет, лучше я сама предложу вам вопрос…

Господи, опять. Конечно, без подготовки. Но я уже смирилась с судьбой. Через час Одуванчикова сдалась и поставила мне «отлично» в ведомость.

— Позовите, пожалуйста, Илью, если вас не затруднит.

Одуванчикова сказала мне «пожалуйста»! Конец света! Когда выходила, чуть не стукнула дверью ИЛа. Подслушивал, аспирант… Молча кивнула ему на Одуванчикову и понеслась вниз по лестнице. Никак не могу отделаться от ощущения, что она меня догонит и заставит отвечать еще один билет.

Пришла в себя только дома, после третьей чашки кофе. Черт! Забыла подарок ИЛа на столе в аудитории! Надеюсь, он понял, что после экзамена я просто плохо соображала.

Если бы я вовремя не познакомилась с Юрой, то мое критическое отношение к себе перешло бы в острую форму заниженной самооценки. Думаете, приятно видеть Тату рядом со счастливым ИЛом? Хотя он постоянно улыбается, так что еще не факт, что с ней счастлив, но Варежка считает, что это отговорки. И она права. Я все свободное время ищу ИЛу оправдания. Дошла уже до того, что Тата — его приемная дочь, а он не хочет мне об этом рассказывать. Слава богу, свободного времени у меня не так уж много — спасибо Юре, каждая минута на счету. Сразу после того, как я занялась их пиаром, вокалист группы Боря Лягушкин (которого я, кстати, еще не видела ни разу) разругался с продюсером, Леней Волгиным. Продюсер обиделся и ушел, да не один, а со всей командой: осветителями, звуковиками, администратором, водителем и еще кучей всякого необходимого народу. Кроме музыкантов, осталась только я, и все это накануне большого концерта в Горбушке, который при всем желании невозможно отменить: билеты проданы, пришлось бы платить огромную неустойку, а денег почти нет. Когда Юра сказал, что финансы тоже на мне, я удивилась: не так уж хорошо мы знакомы, чтобы доверять мне бюджет. Но у Юры, похоже, просто не было другого выхода. Тем более что все музыканты, кроме него, до последнего момента надеялись, что вокалист помирится с продюсером. Вчера я подбирала… как это? Монтеров сцены. Они будут лазить по балкам между софитами на десятиметровой высоте. С ума сойти! Кто только не идет в монтеры! У нас в команде теперь два воздушных гимнаста и один балерун из Большого театра, который на собеседовании продемонстрировал серию из тридцати фуэте. Вы много потеряли, если ни разу не видели, как огромный дядька с гаечным ключом в кармане крутится на одной ноге.