Генри Джеймс - Подлинные образцы

Когда миссис Монарк собралась уходить, он пулей бросился через всю комнату открывать ей дверь и застыл на пороге, сопровождая ее восторженным и невинным взглядом молодого Данте, сраженного чарами юной Беатриче. Поскольку я никогда не питал пристрастия к чопорной британской прислуге, а он, по-видимому, совмещал в себе задатки слуги и натурщика, и так как слуга был мне нужен, а завести на него отдельную статью расхода я не мог, то я не долго думая решил взять этого веселого пройдоху к себе в дом, если он согласится выполнять обе должности сразу; услышав мое предложение, он запрыгал от радости. Я поступил опрометчиво - ведь я ничего о нем не знал, - но мне не пришлось в этом раскаиваться. Хотя порой он был забывчив, но ухаживал за мной весьма заботливо и обладал поразительным sentiment de la pose [талантом позировать (фр.)]. Эта способность была чисто подсознательной, еще не развитой; она была частью той счастливой интуиции, которая привела его к моему порогу и помогла прочитать мою фамилию на дверной табличке. Ведь он нашел меня только благодаря своей смекалке, догадавшись по форме моего выходившего на север высокого окна, что перед ним - студия, а где студия, там должен быть и художник. В свое время, подобно другим своим непоседливым землякам, он отправился в поисках счастья в Англию; у него был компаньон и маленькая зеленая тележка, и начал он с того, что продавал мороженое по пенни за порцию. Мороженое растаяло, подтаяли и деньги, компаньон тоже куда-то улетучился. Мой молодой итальянец носил облегающие желтые панталоны в красноватую полоску; фамилия его была Оронте. Его лицо не отличалось южной смуглотой, он был блондин, и, когда я приодел его, подобрав кое-что из моего поношенного платья, он стал похож на англичанина. В этом он не уступал мисс Черм, которая, когда требовалось, могла сойти за итальянку.

4

Когда миссис Монарк вернулась, на этот раз в сопровождении мужа, и узнала, что Оронте обосновался у меня, мне показалось, что лицо ее передернулось. Мысль о том, что какой-то оборванец, lazzarone [нищий, попрошайка (ит.)], выступает соперником ее несравненного майора, не укладывалась у нее в голове. Она первой почуяла опасность - майор был до смешного слеп к тому, что происходило вокруг него. Но после того как Оронте сервировал нам чай (от усердия он то и дело что-нибудь путал, так как церемония чаепития была для него в диковинку), она, по-видимому, переменила к лучшему свое мнение обо мне - ведь теперь я обзавелся наконец "дворецким". Я показал супругам несколько рисунков, сделанных с моего "дворецкого", и миссис Монарк намекнула на отсутствие в них сходства; ей никогда и в голову не пришло бы, что это он позировал, сказала она. "А вот когда рисунки сделаны с нас, так тут уж сразу видно, что это мы", напомнила она мне с торжествующей улыбкой, и я понял, что в этом-то и состоял их главный недостаток. Рисуя чету Монарк, я никак не мог отойти от них и проникнуть в характер персонажа, который мне хотелось изобразить; в мои намерения отнюдь не входило, чтобы на моих рисунках узнавались те, кто для них позировал. Мисс Черм никогда нельзя было узнать, и миссис Монарк считала, что я стараюсь ее упрятать, и правильно делаю: уж очень вульгарная у нее внешность. Да и что теряется от того, что ее не видно на рисунке? От ее отсутствия мы только в выигрыше; так, теряя усопшего, мы обретаем ангела.

К тому времени мне удалось сдвинуть с мертвой точки мою работу над "Рэтлендом Рэмзи", первым романом намечаемого собрания сочинений: я сделал около десяти рисунков (для некоторых позировали майор и его жена) и представил их на одобрение редакции. Как я уже упомянул, по соглашению с издателями вся книга была отдана в мое распоряжение, и мне предоставлялась полная свобода действий; но мое участие в работе над следующими томами мне не гарантировалось. По правде говоря, мысль о том, что у меня есть под рукой мои "подлинные образцы", временами действовала успокаивающе, так как в романе были персонажи, очень и очень похожие на них. Там были мужчины, по-видимому, такие же чопорные, как майор, и женщины, столь же безупречно светские, как миссис Монарк. Было немало сцен из жизни аристократических поместий - правда, жизнь эта изображалась в далекой от натурализма, прихотливой, утонченно-иронической манере; но довольно значительное место занимали также действующие лица в бриджах и шотландских юбках. Кое-что мне надо было решить с самого начала - например, какой должна быть внешность главного героя, в чем должна заключаться неповторимая прелесть юной героини. Разумеется, я имел надежного руководителя в лице автора, но у меня еще оставался простор для собственных толкований. Я решил сделать чету Монарк моими поверенными: откровенно рассказал им, в каком я нахожусь положении, и не забыл упомянуть о моих затруднениях и нерешенных вопросах. "Так возьмите _его_!" - нежно проворковала в ответ миссис Монарк, бросив взгляд на мужа, а майор сказал с отрадной прямотой, которая с некоторых пор установилась в наших отношениях: "Лучше моей жены вы все равно никого не найдете!"