Клапка Джером: Питон (отрывок из книги 'Novel notes')

И вот, ее робость и нервность, дома служившие лишь постоянной мишенью для шуток, стали при новых обстоятельствах жизни серьезно досаждать мужчине. Женщина, которая казалась неспособной подавить вопль, стоило ей, обернувшись, увидеть в полумраке пару пронзительных глаз, выглядывающих на нее из сумрачного лица; которая непременно свалится с лошади от страха, услыхав рев дикого зверя в миле от себя; и которая бледнела и немела от ужаса при одном лишь виде змеи, была не слишком-то приятной спутницей для жизни по соседству с индийскими джунглями.

Сам он абсолютно не ведал страха и не мог его понять. Ему это казалось чистой воды аффектацией. У него была путаная идея, общая для мужчин его склада, будто женщины напускают на себя нервозность, считая ее прелестной и идущей им, и что если бы удалось показать им ее глупость, то можно было бы убедить их оставить ее точно так же, как они оставляют семенящую походку и смешливый голосок. От человека, гордившегося, как он, знанием лошадей, можно было, пожалуй, ожидать и более истинного понимания природы нервности, которая является лишь вопросом темперамента. Но этот человек был дурак.

Что его раздражало больше всего, так это ее ужас перед змеями. Его бог не наградил (или не наказал - смотря как вам больше понравится) совершенно никаким воображением. Между ним и змеиным отродьем не было особой вражды. Тварь, ползающая на брюхе, страшила его не больше, чем тварь, ходящая на ногах; даже меньше, так как он знал, что, как правило, от нее можно ожидать меньшей опасности. Пресмыкающееся в любой момент лишь жаждет убраться от человека подальше. Если на него не нападать и не пугать, то оно никогда не нападет первым. Большинство людей довольствуются, получив это знание из учебников по естественной истории. Он доказал себе это сам. Его слуга - старый драгунский сержант - рассказывал мне, что видел, как он остановился лицом в шести дюймах [=15см] от головы египетской кобры и стоял и смотрел на нее в свой монокль все то время, пока она уползала от него, хотя знал, что одно лишь прикосновение ее клыков означало бы смерть, от которой нет никакого спасения. То, что какое-либо мыслящее существо может обуять ужас - болезненный, смертельный ужас - при виде таких до жалкого безобидных существ, казалось ему до дикости нелепым; и он твердо решил принять меры по излечению ее от страха перед ними.

В конце концов ему это удалось с немного бо'льшим успехом, чем он предвидел сам, но в глазах у него оставило ужас, который не покинул их по сей день и не покинет уже никогда.

Однажды вечером, проезжая на лошади через джунгли неподалеку от своего бунгало, он услышал тихое шипение возле уха и, подняв глаза, увидел, как с ветки дерева свесился питон и уползает сквозь высокую траву прочь. Сам он ехал с охоты на антилоп, и заряженная винтовка висела у стремени. Соскочив с напуганной лошади, он еле успел выстрелить в тварь прежде, чем та исчезла. Он не особо надеялся, что при таких обстоятельствах вообще попал в питона. Волей случая пуля поразила того в сочленение позвоночника с головой и убила на месте. Это был экземпляр с хорошей раскраской, и, за исключением ранки от пули, совершенно неповрежденный. Он поднял его с земли и перекинул через седло, намереваясь отвезти домой и препарировать.

Когда он поскакал дальше, то взгляд его то и дело падал на огромную мерзкую тварь, которая раскачивалась и извивалась у него перед глазами, почти как живая, и тут ему в голову пришла блестящая идея. При помощи этого мертвого пресмыкающегося он излечит свою жену от страха перед живыми. Он обставит дело так, что она увидит змею и примет ее за живую - и придет в ужас; тогда он покажет ей, что она переполошилась всего лишь из-за дохлой твари - ей станет стыдно за саму себя, и она излечится от этой глупости. Только дураку могла прийти в голову такая идея.

Прибыв домой, он отнес мертвую змею к себе в курительную комнату; затем, заперев дверь, этот идиот занялся приготовлением своего рецепта. Он расположил чудище в очень естественной и правдоподобной позе. Создавалось впечатление, будто змея вползает на пол через открытое окно, и любому, кто внезапно вошел бы в комнату, вряд ли удалось бы не наступить на нее ногой. Сделано все было с изрядной ловкостью.

Под конец он снял с полки книжку, раскрыл и положил ее обложкой вверх на кушетку. Завершив все к полному своему удовлетворению, он отпер дверь и, весьма довольный собой, вышел.

После ужина он зажег сигару и некоторое время молча курил.