Роальд Даль - У кого что болит [сборник]

– Не в доме? – явно разочарованный, спросил он.

– Нет. Только вокруг стога. Больше нигде.

– Бьюсь об заклад, что они и в доме есть. По ночам, видно, пробуют вашу еду и распространяют всякие болезни. У вас тут никто не болеет? – спросил он, посмотрев сначала на меня, потом на Клода.

– У нас все в порядке.

– Вполне уверены?

– О да!

– Этого никогда не знаешь. Можно болеть неделями и не чувствовать этого. Потом вдруг… бац! – и готово. Вот почему доктор Арбутнот так привередлив. Вот почему он так быстро меня прислал, понятно? Чтоб помешать распространению болезни.

Теперь он облачился в мантию санитарного врача. Он словно был тут самой важной крысой, глубоко разочарованной в том, что мы не страдаем от бубонной чумы.

– Я чувствую себя отлично, – нервно проговорил Клод.

Крысолов еще раз вгляделся в его лицо, но ничего не сказал.

– И как вы собираетесь поймать их в стоге сена?

Крысолов хитро усмехнулся, обнажив зубы. Он залез в рюкзак и вынул из него большую жестянку, которую поднес к лицу. Из-за нее он посмотрел на Клода.

– Яд! – прошептал крысолов.

Он произнес это слово зловеще.

– Смертельный яд, вот что тут такое! – При этом он как бы взвешивал банку на ладони. – Хватит, чтобы миллион человек убить!

– Страшная вещь, – сказал Клод.

– Именно так! С ложечкой этого поймают, на полгода посадят, – сказал он, облизывая губы.

У него была манера при разговоре вытягивать шею.

– Хотите посмотреть? – спросил он и, вынув из кармана монету в одно пенни, с ее помощью открыл крышку. – Вот! Смотрите!

Протягивая банку Клоду, чтоб тот посмотрел внутрь, он произносил слова нежно, почти любовно.

– Пшеница? А может, ячмень?

– Овес. Вымоченный в смертельном яде. Возьмите в рот только одно зернышко, и через пять минут вам крышка.

– Правда?

– Ну да. Я эту банку всегда на виду держу.

Он погладил ее и слегка потряс, так что зернышки овса внутри мягко зашуршали.

– Но не сегодня. Сегодня ваши крысы этого не получат. Нет, не получат. Вот где нужно знать крыс. Крысы подозрительны. Страшно подозрительные твари крысы. Потому сегодня они получат чистый вкусный овес, который не причинит им никакого вреда. От него они только толще станут. И завтра получат то же самое. И он будет такой вкусный, что через пару дней все крысы с округи сбегутся.

– Довольно умно.

– В таком деле надо быть умным. Надо быть умнее крысы, а это о чем-то говорит.

– Вы и сами стали, как крыса, – сказал я.

У меня это выскочило по ошибке, прежде чем я успел подумать, что говорю, но я действительно не мог этого не сказать, потому что все время не спускал с него глаз. Но на него мои слова произвели удивительное действие.

– Ага! – воскликнул он. – Вот именно! Хорошо сказано! Хороший крысолов должен быть больше крысой, чем любая крыса на свете! Он даже должен быть умнее крысы, а это не так-то просто, скажу я вам!

– Уверен, что непросто.

– Ну ладно, тогда пошли. Я не могу терять тут целый день. Леди Леонора Бенсон просит меня срочно прийти к ней в дом.

– У нее что, тоже крысы?

– Крысы у всех есть, – ответил крысолов и засеменил по дороге, направляясь к стогу сена, а мы стояли и смотрели ему вслед.

Походка его так была похожа на крысиную, что оставалось только удивляться, – медленная, очень осторожная, с согнутыми коленями, и шаги совсем не были слышны. Он ловко перескочил через изгородь, вышел в поле и быстро обошел вокруг стога сена, разбрасывая овес по земле.

На следующий день он вернулся и проделал то же самое.

Через день он пришел опять и на этот раз положил отравленный овес. Но он не разбрасывал его, а тщательно сложил маленькими кучками по краям стога сена.

– У вас собака есть? – спросил он, когда пришел снова, на третий день после того, как положил яд.

– Есть.

– Если хотите увидеть, как ваша собака будет умирать в страшных корчах, вам нужно лишь выпустить ее вон в те ворота.

– Мы присмотрим за ней, – сказал ему Клод. – Пусть это вас не волнует.

На следующий день крысолов вернулся снова, на сей раз, чтобы собрать дохлых крыс.

– Старого мешка не найдется? – спросил он. – Скорее всего, нам понадобится для них целый мешок.

Вид у него при этом был самодовольный и важный, черные глаза светились гордостью. Он готовился представить публике сенсационные результаты своего искусства.

Клод принес мешок, и мы втроем перешли через дорогу, во главе шагал крысолов. Мы с Клодом остановились возле изгороди и, перегнувшись через нее, стали смотреть. Крысолов крадучись обошел вокруг стога сена, при этом согнулся, чтобы получше рассмотреть кучки с ядом.