Роальд Даль - У кого что болит [сборник]

– Я принесу! – воскликнула она, вскакивая на ноги.

– Сиди, – сказал он.

Когда он снова опустился на стул, она заметила, что он не пожалел виски и напиток в его стакане приобрел темно-янтарный оттенок.

– Тебе принести тапки, дорогой?

– Не надо.

Она смотрела, как он потягивает крепкий напиток, и видела маленькие маслянистые круги, плававшие в стакане.

– Это просто возмутительно, – сказала она, – заставлять полицейского в твоем чине целый день быть на ногах.

Он ничего на это не ответил, и она снова склонилась над шитьем; между тем всякий раз, когда он подносил стакан к губам, она слышала стук кубиков льда.

– Дорогой, – сказала она, – может, принести тебе немного сыру? Я ничего не приготовила на ужин, ведь сегодня четверг.

– Не нужно, – ответил он.

– Если ты слишком устал и не хочешь пойти куда-нибудь поужинать, то еще не поздно что-то приготовить. В морозилке много мяса, можно поужинать, не выходя из дома.

Она посмотрела на него, дожидаясь ответа, улыбнулась, кивком выражая нетерпение, но он не сделал ни малейшего движения.

– Как хочешь, – настаивала она, – а я все-таки пойду и принесу печенье и сыр.

– Я ничего не хочу, – отрезал он.

Она беспокойно заерзала на стуле, неотрывно глядя на него своими большими глазами.

– Но тебе надо поесть. Пойду что-нибудь приготовлю. Я это сделаю с удовольствием. Можно приготовить баранью отбивную. Или свиную. Что бы ты хотел? У нас все есть в морозилке.

– Давай не будем об этом, – сказал он.

– Но, дорогой, ты должен поужинать. Я все равно что-нибудь приготовлю, а там как хочешь, можешь и не есть.

Она поднялась и положила шитье на стол возле лампы.

– Сядь, – сказал он. – Присядь на минутку.

Начиная с этой минуты ею овладело беспокойство.

– Ну же, – говорил он. – Садись.

Она медленно опустилась на стул, не спуская с него встревоженного взгляда. Он допил второй стакан и теперь, хмурясь, рассматривал его дно.

– Послушай, – сказал он, – мне нужно тебе кое-что сказать.

– В чем дело, дорогой? Что-то случилось?

Он сидел не шевелясь и при этом так низко опустил голову, что свет от лампы падал на верхнюю часть его лица, а подбородок и рот оставались в тени. Она увидела, как у него задергалось левое веко.

– Для тебя это, боюсь, будет потрясением, – заговорил он. – Но я много об этом думал и решил, что лучше уж разом все выложить. Надеюсь, ты не будешь судить меня слишком строго.

И он ей все рассказал. Это не заняло у него много времени: самое большее – четыре-пять минут. Она слушала мужа, глядя на него с ужасом, который возрастал по мере того, как он с каждым словом все более отдалялся от нее.

– Ну вот и все, – произнес он. – Понимаю, что не вовремя тебе обо всем этом рассказал, но у меня просто нет другого выхода. Конечно же, я дам тебе деньги и буду следить за тем, чтобы у тебя все было. Но давай не будем устраивать скандала. Надеюсь, ты меня понимаешь. На службе косо посмотрят на скандал.

Поначалу она не хотела ничему верить и решила, что все это выдумка. Может, он вообще ничего не говорил, думала она, а она себе все это вообразила. Наверное, лучше заняться своими делами и вести себя так, будто ей все это послышалось, а потом, когда она придет в себя, нужно будет просто убедиться в том, что ничего вообще не произошло.

– Пойду приготовлю ужин, – выдавила она из себя, и на сей раз он ее не удерживал.

Она не чувствовала под собой ног, когда шла по комнате. Она вообще ничего не чувствовала. Ее лишь слегка подташнивало и мутило. Она все делала механически: спустилась в погреб, нащупала выключатель, открыла морозилку, взяла то, что попалось ей под руку. Она взглянула на сверток в руках и сняла бумагу.

Баранья нога.

Ну что ж, пусть у них на ужин будет баранья нога. Держа ее за один конец обеими руками, она пошла наверх. Проходя через гостиную, она увидела, что он стоит к ней спиной у окна, и остановилась.

– Ради бога, – сказал он, услышав ее шаги, но при этом не обернулся, – не нужно для меня ничего готовить.

В эту самую минуту Мэри Мэлони просто подошла к нему сзади, не задумываясь, высоко подняла замороженную баранью ногу и с силой ударила его по затылку.

Это было все равно что ударить его дубиной.

Она отступила на шаг, помедлила, и ей показалось странным, что он секунды четыре, может, пять стоял, едва заметно покачиваясь, а потом рухнул на ковер.

При падении он задел небольшой столик, тот перевернулся, и грохот заставил ее выйти из оцепенения. Холодея, она медленно приходила в себя и в изумлении из-под полуопущенных ресниц смотрела на распростертое тело, по-прежнему крепко сжимая в обеих руках кусок мяса.