Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 1)

Госпожа Эсмонд увидела высокую фигуру своего друга, мелькавшую за окнами, и — то ли вечер был жарок, то ли она кончила партию — отдала свои карты одной из дам и вышла на галерею к своему молодому соседу. Он попытался придать себе спокойный вид, так как не мог объяснить хозяйке дома, почему и на кого сердится.

— Джентльмены что-то долго засиделись за вином, — заметила она. Господа офицеры вообще любят пить.

— Если пить значит быть хорошим солдатом, сударыня, то многие там выказывают незаурядную доблесть, — ответил мистер Вашингтон.

— И, наверное, генерал возглавляет свои войска?

— О, конечно, конечно, — ответил полковник, который всегда выслушивал любое замечание госпожи Эсмонд, и серьезное и шутливое, с какой-то особенной мягкостью и' нежностью. — Но генерал — это генерал, и не мне обсуждать поведение его превосходительства за столом или где-нибудь еще. Я полагаю, что господа военные, родившиеся и выросшие в нашем отчем краю, отличаются от нас, жителей колоний. У нас здесь такое жаркое солнце, что нам; не нужно, по их обычаю, подогревать кровь вином. А пить, если предложен тост, для них, по-видимому, дело чести. Толмедж только что объяснил мне, икая, — шепотом, я хотел сказать, — что офицер так же не может отказаться выпить, когда предложен тост, как не может отказаться от вызова, и добавил, что вначале вино ему было противно и он научился пить лишь с большим трудом. Следует признать, что, преодолевая свою слабость, он показал редкую настойчивость.

— Но о чем вы разговариваете столько часов подряд?

— Боюсь, я не могу подробно ответить на этот вопрос, сударыня, — я не люблю сплетен. Мы говорили о войне, и о силах, которыми располагает мосье Контркер, и о том, как нам до него добраться. Генерал намерен проделать всю кампанию в карете и посмеивается и над походом, и над противником. В том, что мы разобьем врага, если встретимся с ним, сомнений, кажется, быть не может.

— Разумеется! — воскликнула дама, чей отец служил под командой Мальборо.

— Мистер Франклин, хотя он и из Новой Англии, — продолжал ее собеседник, — высказал немало весьма глубоких и дельных соображений и мог бы добавить еще многое, если бы английские джентльмены ему позволили, но они всякий раз отвечали, что мы — простаки-провинциалы и не знаем, на что способны дисциплинированные английские войска. Может быть, стоило бы выслать вперед отряд, чтобы проложить дороги и приготовить удобный ночлег для его превосходительства по окончании дневного перехода? "Но ведь тут же имеются постоялые дворы? — возразил мистер Дэнверс. — Конечно, не такие удобные, как английские гостиницы, но ведь на это мы рассчитывать и не можем". — "Да, конечно, на это вы рассчитывать не можете", — ответил мистер Франклин, человек, по-видимому, очень проницательный и склонный к шуткам. Он попивает воду и посмеивается над англичанами, хотя, мне кажется, не очень честно пить только воду и подмечать слабости тех, кто рядом пьет вино.

— А мои мальчики? Надеюсь, они ведут себя благоразумно? — спросила вдова, кладя ручку на локоть своего гостя. — Гарри обещал мне не пить много, а когда он дает слово, на него можно положиться. А Джордж всегда воздержан. Почему вы вдруг помрачнели?

— Право же, говоря откровенно, я не понимаю, что сталось с Джорджем за эти последние дни, — ответил мистер Вашингтон. — Он озлоблен против меня, а почему — я не знаю, спрашивать же о причине не хочу. Он говорил со мной в присутствии господ офицеров самым неподобающим образом. Нам предстоит вместе проделать эту кампанию, и очень жаль, что наша дружба омрачилась, как раз когда мы отправляемся в поход.

— Он ведь тяжело болел. И всегда был упрямым, капризным и каким-то непонятным. Но у него самое любящее сердце в мире. Вы будете к нему снисходительны, вы будете его оберегать — обещайте мне это.

— Даже если это будет стоить мне жизни, сударыня, — с большим жаром ответил мистер Вашингтон. — Вы знаете, что я с радостью отдам ее за вас и за тех, кого вы любите.

— Да будет с вами благословение моего отца и мое, дорогой друг! воскликнула вдова, исполненная благодарности и нежности.

Во время этой беседы они покинули галерею, куда доносился смех и тосты сидевших за столом джентльменов, и теперь расхаживали по лужайке перед домом. Джордж Уорингтон со своего места во главе стола мог видеть прогуливавшуюся пару и уже некоторое время весьма рассеянно слушал, что ему говорили его соседи, и отвечал им невпопад, но окружающие были слишком заняты разговорами, шутками и вином, чтобы обращать внимание на странности молодого хозяина дома. Мистер Брэддок любил после обеда послушать пение, и его адъютант, мистер Дэнверс, обладавший хорошим тенором, услаждал слух своего начальника наиновейшей песенкой из Мэрибон-Гарденс, а Джордж Уорингтон тем временем бросился к окну, затем вернулся и потянул за рукав брата, сидевшего к окну спиной.