Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 1)

Пока продолжался спор, вызванный этим происшествием, мистер Уорингтон заметил, что в ложу тучного незнакомца вошел джентльмен в костюме для верховой езды и в простом парике — и, к своему большому удовольствию, узнал в нем своего танбриджского друга, лорда Марча и Раглена. Лорд Марч, который отнюдь не был щедр на любезности, казалось, питал к тучному джентльмену величайшее почтение, и Гарри обратил внимание на то, с каким глубоким поклоном его сиятельство принял банкноты, которые хозяин ложи вынул из бумажника и вручил ему. В эту минуту лорд Марч заметил нашего виргинца и, кончив свои переговоры с тучным джентльменом, прошел туда, где сидел Гарри, и радостно поздоровался со своим молодым другом. Они сели рядом и продолжали следить за боем, который велся с переменным успехом, но с величайшим искусством и мужеством с обеих сторон. После того как бойцы наработались шпагами, они сменили их на дубинки, и это долгое восхитительное сражение завершилось тем, что победа еще раз осенила своего верного служителя Фигга.

Пока бой еще длился, разразилась гроза; и мистер Уорингтон с благодарностью принял приглашение милорда Марча поехать в его карете, на козлы же его собственного экипажа сел грум. Благородное зрелище, которое он наблюдал, привело Гарри в неистовый восторг: он объявил, что ничего лучше он в Англии еще не видел, и, как обычно, почувствовав сожаление, что не может разделить такое удовольствие с любимым товарищем своих детских игр, начал со вздохом:

— Как бы я хотел... — Но тут же умолк и докончил: — Нет, этого бы я не хотел.

— Чего вы хотели бы и не хотели бы? — осведомился лорд Марч.

— Я вспомнил своего старшего брата, милорд, и жалел, что его нет со мной. Видите ли, мы собирались приехать на родину вместе и много раз говорили об этом. "Но такая грубая забава ему не понравилась бы — он не любил подобных вещей, хотя нельзя было найти человека храбрее его.

— О! Храбрее его нельзя было найти человека? — повторил милорд, откидываясь на подушку сиденья и поглядывая на своего виргинского друга с некоторым любопытством.

— Видели бы вы его, когда он поссорился с одним доблестным офицером, нашим другом, — ссора была нелепой, но Джордж не дал бы ему пощады. Богом клянусь, я не видел, чтобы человек мог быть так хладнокровен, так полон ярости и решимости. Для чести Виргинии было бы куда лучше, если бы он мог приехать сюда вместо меня и показать вам, что такое настоящий виргинский джентльмен!

— Право, сударь, для этого вполне годитесь и вы. Поговаривают, что вы в милости у леди Ярмут, не так ли?

— Да, конечно, я не хуже других. Я умею ездить верхом и, пожалуй, стреляю лучше Джорджа, но зато у моего брата была голова на плечах, сударь, голова! — заявил Гарри, постукивая по собственному лбу. — Даю вам слово, милорд, что он прочел чуть ли не все книги, какие только есть на свете, а еще он умел играть и на скрипке, и на клавесине и сочинял стихи и проповеди, самые изящные. А я — что я умею? Ездить верхом, да играть в карты, да пить бургундское. — И кающийся грешник уныло поник головой. — Но зато уж в этом я с кем угодно потягаюсь. По правде говоря, милорд, тут я поставлю на себя без всяких опасений, — докончил он, к немалому удовольствию своего собеседника.

Лорд Марч смаковал naivete {Наивность (франц.).} молодого виргинца, как пресыщенный чревоугодник, который до конца своих дней будет смаковать сочную баранью отбивную.

— Черт побери, мистер Уорингтон, — сказал он, — вас следовало бы повезти на Эксетерскую ярмарку и показывать в балагане.

— С какой это стати?

— Как джентльмена из Виргинии, который лишился старшего брата и искренне его оплакивает. У нас тут эта порода не водится. Честью и совестью клянусь, я верю, что вы обрадовались бы, если бы он воскрес.

— Верите! — воскликнул виргинец, и лицо его побагровело.

— То есть, вы верите, что обрадовались бы этому. Но не сомневайтесь: никакой радости вы не почувствовали бы. Это противно человеческой натуре как я ее понимаю, во всяком случае. А сейчас вы увидите несколько недурных домов. Вон тот на углу принадлежит сэру Ричарду Литлтону, а этот большой особняк — лорду Бингли. Как жаль, что с этим пустырем, с Кавендиш-сквер, еще ничего не сделали и только обнесли его безобразным забором. Черт побери! Во что превращается Лондон! Из Монтегью-Хаус устроили дурацкую кунсткамеру на манер музея дона Сальтеро, набили его книгами, а также чучелами птиц и всяких носорогов. Проложили дурацкую новую улицу через сады Бедфорд-Хауса и нарушили покой герцога, хотя, полагаю, возмещение его утешит. Право, не знаю, что еще придумают городские власти! Как мы поедем? По Тайберн-роуд и через парк или по Своллоу-стрит прямо в кварталы, где обитают приличные люди? Мы можем пообедать на Пэл-Мэл или, если вы предпочтете, у вас; и вечер проведем так, как вам будет угодно, — с дамой пик или...