Айн Рэнд - Источник

– Конечно, это сделал ты?

– Конечно.

– Мы будем бороться вместе.

– Если ты хочешь, чтобы это было и твоей борьбой.

– Оценивая собственное состояние на сегодня, я добрался до четырехсот миллионов долларов. Этого хватит, чтобы нанять любого адвоката или всех сообща.

– Мне не нужен адвокат.

– Говард! Ты опять хочешь трясти фотографиями?

– Нет. На этот раз нет.

Рорк вошел в спальню и уселся на стул возле постели. Доминик спокойно лежала, разглядывая его. Они улыбнулись друг другу. «Ничего не нужно говорить и на этот раз», – подумала она.

Она спросила:

– Ты был в тюрьме?

– Всего несколько часов.

– На что это похоже?

– Не стоит начинать все сначала. Гейл обо всем этом уже спрашивал.

– Гейл был очень рассержен?

– Очень.

– А я нет.

– Я могу снова оказаться в камере, и на долгие годы. Ты знала это, когда соглашалась помочь мне.

– Да. Я знала.

– Я рассчитываю на то, что ты поможешь Гейлу, если я попаду туда.

– Рассчитываешь на меня?

Он посмотрел на нее и покачал головой.

– Дорогая… – Это прозвучало как упрек.

– Да? – прошептала она.

– Разве ты не поняла, что я завлек тебя в ловушку?

– Каким образом?

– Что бы ты делала, если бы я не попросил тебя о помощи?

– Я была бы с тобой, в твоей квартире в доме Энрайта. Прямо сейчас, открыто, перед всем миром.

– Да. Но теперь ты не можешь. Ты миссис Гейл Винанд, ты вне подозрений, и все верят, что ты оказалась на месте происшествия совершенно случайно. Если они узнают, кто мы друг для друга, это будет равноценно признанию.

– Понятно.

– Я хочу, чтобы ты вела себя тихо. Если у тебя была мысль разделить мою судьбу, оставь ее. Я не хочу рассказывать тебе о своих намерениях, потому что это единственный способ сдерживать тебя до суда. Доминик, если меня осудят, я хочу, чтобы ты оставалась с Гейлом. Я рассчитываю на это. Я хочу, чтобы ты оставалась с ним и никогда не рассказывала ему о нас, потому что вы будете нуждаться друг в друге.

– А если тебя оправдают?

– Тогда… – Он оглядел комнату. Спальню Винанда. – Я не хочу говорить об этом здесь. Но ты это знаешь.

– Ты очень любишь его?

– Да.

– Настолько, чтобы пожертвовать…

Он улыбнулся:

– Ты боялась этого с первого дня, как я вошел сюда?

– Да.

Он посмотрел прямо на нее:

– Ты думала, что это возможно?

– Нет.

– Только не моей работой, только не тобой, Доминик. Никогда. Но вот что я могу сделать для него – могу оставить это ему, если мне придется возвратиться в тюрьму.

– Ты будешь оправдан.

– Это не то, что мне хотелось услышать от тебя.

– Если тебя осудят… если тебя запрут в тюрьму и закуют в цепи… если твое имя будут поносить в каждой строчке грязных заголовков… если тебе не дадут спроектировать больше ни одного здания… если мне не позволят никогда вновь увидеть тебя… все это не имеет значения. Ну, не слишком большое. Только до некоего предела.

– Я ждал, когда ты это скажешь, вот уже семь лет, Доминик.

Он взял ее руку, поднял и прижал к губам, и она ощутила его губы там, где были губы Винанда. Затем он встал.

– Я буду ждать, – произнесла она. – Я буду спокойна. Я к тебе и близко не подойду. Обещаю.

Он улыбнулся и кивнул. Потом он вышел.

«Случается, хотя и редко, что силы мира, слишком могущественные, чтобы оценить их в полной мере, фокусируют свое внимание на одном событии, подобно солнечным лучам, сфокусированным в одной точке линзы, – здесь они достигают такой яркости, что больно смотреть. Подобное событие – разрушение Кортландта. Здесь, как в миниатюрной модели космоса, мы можем наблюдать зло, терзающее нашу бедную планету с момента ее зарождения в галактической пыли, – Я человека, презревшего все заповеди сострадания, человечности и братства. Человека, разрушившего крышу над головой обездоленных. Человека, обрекшего тысячи людей на ужас трущоб, грязь, болезни и смерть. В то время как пробуждающееся общество с новым осознанием гуманности делает героическое усилие спасти униженных, когда лучшие умы общества объединяются, чтобы создать для них достойное жилище, эгоцентризм одного разносит на куски достижения других. И ради чего же? Ради некоего туманного понятия, личного тщеславия, ради некоей пустопорожней идеи. Я сожалею, что законы нашего штата допускают только тюремное заключение за это преступление. Этот человек не достоин права на жизнь. Общество вправе освобождать себя от людей, подобных Говарду Рорку». Так писал Эллсворт М. Тухи на страницах «Новых рубежей».