Филипп Эриа - Золотая решетка

Агнесса отлично понимала, что разглагольствования хозяйки дома являются плодом долгих размышлений, выношенных в одиночестве, и что сейчас они безудержно хлынули наружу. Первый же попавшийся слушатель должен был вытерпеть весь этот по ток. И, впрочем, было вполне естественно, что та, которая добровольно взялась вручить золотые монеты и сверх того был;> представительницей крупной парижской буржуазии, известной и мирные времена своими либеральными идеями, внушала доверив старой еврейской даме, лишившейся сейчас всех преимуществ Даваемых ее положением в парижском обществе. Старуха сняла с головы платок и стала похожа на прежнюю госпожу Сиксу Герц. Она выпрямила согбенный стан и в такт разговора барабанила пальцами по столу, как по клавишам рояля. В пылу увлечения она даже намекнула Агнессе, что не совсем одобряет брак своей дочери с графом де Мофреланом.

- А не угодно ли вам, мадам, закусить? - произнесла наконец госпожа Сиксу-Герц таким тоном, будто находилась в своем особняке на авеню Иена.

Агнесса чувствовала какое-то смутное разочарование. Признаться, от этого дня она ждала большего или, во всяком случае, чего-то иного... "В конце концов, - думала она, - должен же был кто-нибудь взять на себя это поручение. А я сама предложила Мано свои услуги. И вовсе это не так уж сложно! И в самом деле, ни разу ни по дороге, ни в этой лачуге у нее не возникало ощущения опасности, несмотря на то, что она везла с собой запрещенный груз.

После скудного обеда, который украсила коробка сардин, извлеченная из буфетика, где Агнесса успела заметить довольно солидный запас продуктов, старуха заявила, что ее гостья, видимо, очень устала после путешествия, да и сама она привыкла ложиться рано. Она согласилась взять несколько продовольственных талонов, предложенных Агнессой.

Она ввела свою гостью на антресоли, тесные, как альков. Все свободное пространство занимала железная кровать, слишком узкая для двоих. Постельное белье, очевидно, уже давно не менялось. Старуха взбила матрац, разделась и легла первая. При слабом свете лампочки Агнесса успела разглядеть простыни, и вид их внушил ей желание лечь на пол, подстелив под себя свой плащ. Но не говоря уже о том, что в комнате просто не хватило бы места, ей было неловко предложить это хозяйке. Она сняла только платье и скользнула на сомнительное по чистоте ложе.

Старуха потушила свет, но разговаривать не перестала. Агнесса изредка отвечала ей. Лежа бок о бок в полном мраке в этой затхлой комнатенке, семидесятилетняя хозяйка и ее молодая гостья продолжали обмениваться светскими фразами вроде: "Вообразите себе, мадам... Неужели, мадам? Ну, конечно, мадам..."

На следующее утро Агнесса выбралась из затерянного селения. В Нионе она сняла номер в гостинице, помылась и сменила белье. Уложила аккуратнее свой скромный багаж. Ремень сумочки не так резал плечо. Там не было больше томика "Писем госпожи де Севинье"; хотя оттуда вынули ящичек с золотыми монетами, Агнесса оставила книжку госпоже Сиксу-Герц, которая пожаловалась гостье, что ей нечего читать.

Глава XIII

Хотя Агнесса и Мано решили повидаться еще до Нового года, они так и не встретились. Мано передала подруге через господина Казелли, что отныне звонить ей не стоит. Таким образом, Агнесса не могла поделиться с ней новостью, пришедшей в январе с авеню Ван-Дейка: тетю Эмму положили в клинику.

Луиза Жанти в письме к Агнессе сообщила все подробности. Всю жизнь тетя Эмма страдала только печенью, но сейчас в связи со скудным питанием этот недуг затих, поэтому она считала себя чуть ли не двадцатилетней и не щадила сил. Вставала в доме первая, целыми днями рыскала по Парижу и, заслышав, что где-то что-то выдают, добиралась в случае нужды даже до Отейля и до пригородов. Но в один прекрасный день ей пришлось показаться их домашнему врачу - доктору Мезюреру. У нее на ногах открылись язвы на почве тромбофлебита: требовалось немедленно начать лечение. Тетя Эмма отказалась от кареты скорой помощи, которая доставила бы ее в больницу. Она могла еще таскать ноги и не желала давать "этим господам" повод отказать или выдать ей, урожденной Буссардель, специальный аусвейс. Она села в метро и явилась пешком в монастырскую клинику на улице Визе. Ибо Буссардели - люди, не особенно приверженные религии, - отказывались понимать, как это можно сочетаться браком, сойти в могилу или позволить себя врачевать иначе, чем с помощью церкви.

Агнесса колебалась недолго. С одной только тетей Эммой она переписывалась регулярно. Теперь, когда старая тетка лежи! прикованная к больничной койке, - а в ее годы любое осложнение может привести к смертельному исходу, - не в силах она сидеть здесь на мысе Байю и ждать вестей то от одного родственника, то от другого, - словом, от того, кто соблаговолит написать, да еще в нынешние времена, когда почта приходит неаккуратно. Просто она не вынесет тревоги: надо ехать в Париж.