Энтони Троллоп - Домик в Оллингтоне

– А вы самая сердитая старушка, – отвечала Лили, с веселым смехом протягивая почтмейстерше руку.

– Такой была я всегда, – говорила мистрис Кромп. – Такой и останусь.

И Лили заходила в коттедж и расспрашивала больную старуху о ее немощах. С мистрис Харп было то же самое. Мистрис Харп после той первой встречи, о которой было упомянуто, ласкала Лили, но ни слова не говорила о ее несчастиях. Когда Лили пришла к мистрис Бойс во второй раз, что было сделано весьма смело, мистрис Бойс начала было выражать свое сожаление.

– Милая моя Лили, все мы созданы такими несчастными… – С этими словами мистрис Бойс подсела к Лили и стала смотреть ей прямо в лицо, но Лили, с легким румянцем на щеке, быстро повернулась к одной из дочерей мистрис Бойс и в момент изорвала выраженное сожаление на мелкие клочки.

– Минни, – сказала она довольно громко и почти с детским восторгом, – как вы думаете, что сделал вчера Тартар? Я в жизнь свою не смеялась так много!

И потом Лили рассказала презабавную историю о весьма уродливом терьере, принадлежавшем сквайру. После этого даже мистрис Бойс не делала дальнейшей попытки. Мистрис Дель и Белл обе понимали, что это непременно должно быть правилом, – правилом даже для них. Лили говорила об этом предмете иногда с ними обеими, иногда с одной из них, начиная одиноким словом, выражавшим грустную покорность своей участи, и потом продолжала до тех пор, пока не высказывались все чувства, тяготившие и волновавшие ее грудь, но разговор этот никогда не начинали ни мать, ни сестра. Теперь же, в эти деятельные дни упаковки, подобный предмет разговора как будто был совершенно изгнан.

– Мама, – сказала она, стоя на верхней ступеньке лестницы, на которой она доставала из шкафа и подавала вниз стеклянную и чайную посуду, – уверены ли вы, что вещи эти наши? Мне кажется, что некоторые принадлежат здешнему дому?

– В этом бокале, по крайней мере, я уверена, потому что он принадлежал моей матери до моего замужества.

– Ах, боже мой! Ну что бы я сделала, если бы разбила его? Когда я беру в руки какую-нибудь ценную вещь, мне так и хочется бросить ее и разбить вдребезги. Ах, мама! Я чуть-чуть его не уронила, впрочем, вы сами виноваты.

– Если ты не будешь беречься, то и сама упадешь. Пожалуйста, держись за что-нибудь.

– Белл, вот и чернильница, о которой ты плакала целых три года.

– Вовсе я о ней не плакала, но кто бы мог ее туда поставить?

– Лови ее! – сказала Лили, бросив чернильницу на груду ковров.

В эту минуту послышались в прихожей чьи-то шаги, и вслед за тем через раскрытую дверь вошел сквайр.

– Так вы все за работой? – спросил он.

– За работой, – отвечала мистрис Дель голосом, в котором отзывался стыд. – Уж если что задумано, то чем скорее это кончится, тем лучше.

– Грустно, очень грустно, – сказал сквайр. – Впрочем, я пришел сюда не за тем, чтобы говорить об этом. Я привез вам записку от леди Джулии Дегест, и сам получил такую же записку от графа. Они просят нас приехать после Светлого воскресенья и погостить у них с недельку.

Мистрис Дель и ее дочери, когда им объявили это неожиданное приглашение, остались неподвижно на своих местах и с минуту не могли вымолвить слова. Приехать и погостить недельку в гествикском господском доме! Приехать всем семейством! До этой поры сношения между гествикским и оллингтонским Малым домом ограничивались одними утренними визитами. Мистрис Дель никогда не обедала там и в последнее время отправляла с визитами одних дочерей. Однажды только Белл обедала там с дядей своим, сквайром, как обедала однажды и Лили с дядей Орландо. Даже и это было очень давно, когда они только что начали показываться в люди и смотрели на этот случай с чувством детского торжества и благоговения. Теперь же, когда они собирались занять в Гествике скромный уголок, между ними было решено, что визиты в гествикский господский дом могут быть прекращены. Мистрис Имс никогда туда не ездит, а они собирались поставить себя на один уровень с мистрис Имс. Теперь, в минуту нисхождения в жизни, их всех приглашают приехать на неделю в гествикский господский дом! Если бы королева прислала лорда камергера просить их приехать в Виндзорский замок, то едва ли бы такая неожиданность изумила их больше, чем эта. Белл, когда вошел дядя, сидела на свернутом ковре и теперь снова заняла то же самое место. Лили стояла на верхней ступеньке лестницы, а мистрис Дель стояла внизу и одной рукой держалась за платье Лили. Сквайр передал приглашение весьма отрывисто, впрочем, это был такой человек, который ничего не умел передавать иначе, как отрывисто, без всяких приготовлений.