Роальд Даль - Еще одни невероятные истории

— Чудесно.

— Сегодня ночью, — начал я планировать, — мы разберемся с Панталуном. Но сперва нужно нанять машину. Кроме того, нужно разослать телеграммы Вумбергу, Голлогли и Клодии Хайнс, сообщить им, где и когда они могут наблюдать удар в нос.

Мы быстро оделись и вышли на улицу. В маленьком грязном безлюдном гараже, расположенном на 9-й Восточной стрит, мы наняли машину, «шевроле» 1934 года выпуска по цене восемь долларов за вечер. Затем мы послали три телеграммы с одной и той же фразой, искусно скрывавшей истинный смысл: «Надеюсь увидеть Вас около клуба “Пингвин” в два тридцать пополуночи. С уважением, И. А. Воздам».

— И еще, — сказал я. — Весьма существенно, чтобы ты изменил свой внешний вид. Панталун или там, к примеру, швейцар не должен потом тебя опознать. Тебе нужны накладные усы.

— А как насчет тебя?

— Без нужды. Я же буду сидеть в машине, они меня не увидят.

Мы пошли в игрушечный магазин и купили Джорджу роскошные черные усы, такую штуку с длинными острыми кончиками, напомаженную и блестящую, и, когда мы приложили усы к лицу Джорджа, он стал тютелька в тютельку германский кайзер. Продавец посоветовал нам купить заодно тюбик клея и показал, как прилаживать усы к верхней губе.

— Детишек будете забавлять? — спросил он у нас.

Джордж согласно кивнул и сказал:

— Вот уж точно.

Все уже было готово, но ждать предстояло довольно долго. На оставшиеся три доллара мы купили по бутерброду и пошли в кино. Затем в семь часов вечера забрали машину в гараже и начали, чтобы убить время, медленно курсировать по улицам.

— Ты бы приклеил усы заранее, чтобы попривыкнуть.

Мы притормозили под уличным фонарем, я выдавил Джорджу на верхнюю губу капельку клея и приладил поаккуратнее эту огромную волосатую штуку с заостренными кончиками. Потом мы поехали дальше. Было холодно и в машине, и снаружи, и снова пошел снег. Я видел в лучах фар, как падают маленькие снежинки. А Джордж раз за разом спрашивал: «Как сильно мне его ударить?» — и я раз за разом отвечал: «Ударь его как можно сильнее и прямо в нос. Непременно в нос, как предусмотрено контрактом. Все должно быть сделано честь по чести, ведь клиенты будут смотреть».

В два часа ночи мы медленно проехали мимо входа в клуб «Пингвин», чтобы исследовать обстановку.

— Я поставлю машину здесь, — сказал я. — Сразу за входом, в тени. И оставлю для тебя открытую дверцу.

Мы поехали дальше. Через пару минут Джордж спросил:

— А как он выглядит? Как я его узнаю?

— Успокойся, — гордо сказал я, — я уже все придумал. — Я вынул из кармана листок бумаги и вручил ему. — Возьми эту записку, сверни ее в несколько раз и передай швейцару, чтобы он поскорее доставил ее Панталуну. Веди себя так, словно ты перепуган до смерти и жутко спешишь. Сто к одному, что Панталун тут же выскочит; такую приманку заглотнет любой колумнист.

На листке бумаги было написано:

Я работник советского консульства. Пожалуйста, подойдите скорее к двери. Мне нужно рассказать вам одну вещь, и как можно скорее, а то я в страшной опасности. Я подошел бы к вам сам, но не могу.

— Видишь ли, — пояснил я, — с этими усами ты похож на русского. Все русские носят большие усы.

Джордж взял листок, свернул его в крошечный квадратик и зажал между пальцами. Было уже почти половина третьего, и мы поехали прямо к клубу «Пингвин».

— Готов? — спросил я.

— Да.

— Ну, начинаем. Я поставлю машину у входа… здесь. Вломи ему покрепче, — сказал я, а Джордж открыл дверцу и вышел.

Я прикрыл за ним дверцу, но чуть нагнулся вбок и держал руку на ручке, чтобы в любой момент открыть; кроме того, я опустил стекло, чтобы было получше видно. Мотор тихо работал на холостом ходу. Я видел, как Джордж быстрым шагом подошел к швейцару, стоявшему под красно-белым полотняным навесом. Я увидел, как швейцар повернулся и посмотрел на Джорджа, и мне не понравилось, как он это сделал. Высокий, заносчивого вида тип, швейцар был одет в пурпурную униформу с золотыми пуговицами и золотыми погонами, по каждой из его пурпурных штанин тянулся широкий белый лампас. Кроме того, он был в белых перчатках и свысока смотрел на Джорджа, хмурясь и поджимая губы. Он смотрел на Джорджевы усы, и я думал: «Господи, мы малость перестарались. Мы перестарались с этими усами. Если швейцар заподозрит, что они фальшивые, ему достаточно дернуть за один из острых кончиков, и усы тут же отвалятся». Но швейцар ничего такого не сделал. Его отвлекла от подобных мыслей Джорджева игра, а Джордж играл почище любого актера. Я видел, как он буквально мечется, нервно сжимая и разжимая руки, раскачиваясь всем телом и тряся головой; я даже слышал, как он говорит: