Уолдо Фрэнк - Смерть и рождение Дэвида Маркэнда

В полночь он закончил свои заметки по поводу разговоров за завтраком и в казначействе. В половине третьего он просмотрел последнее письмо.

- Что у нас еще сегодня?

Гейл Димстер передал ему толстую пачку документов.

- Вы требовали это, - сказал он, - в связи с делом Маркэнда.

- Ах да, - сказал Реннард и опустился в кресло. - Гейл, мы поместим в другое предприятие большую часть состояния Маркэнда. Оно уже так велико, что можно его законсервировать.

Гейл склонил голову набок (сейчас его лицо особенно напоминало подсолнечник) и улыбнулся.

- Счастливчик этот мистер Дэвид Маркэнд. Отправился на прогулку, которая длится вот уже сколько лет... а когда наконец образумится и вернется домой, то узнает, что добрый друг увеличил содержимое его кошелька раз в пятнадцать, если не больше.

- Разве в этом счастье? - спросил Реннард.

- Счастье и деньги - синонимы, - сказал Гейл Димстер. - Другого счастья нет.

- Несчастлив же наш мир!

Мей Гарбан, сидевшая к ним спиной, недоверчиво и демонстративно передернула плечами, как бы говоря: "А мое тело? В нем ты для себя не видишь счастья?"

- Но денег становится все больше, - рассмеялся Димстер, - так что мир должен сделаться счастливее.

- Серьезно, Гейл, что вы об этом думаете? - Реннард откинулся в кресле. - В чем счастье, по-вашему?

- В том, чего не имеешь и что есть у другого.

Полчаса, пока Гейл Димстер писал ответы корреспондентам, а Мей Гарбан стучала на пишущей машинке, Реннард внимательно просматривал отчет.

- Между прочим, - сказал он наконец, - я хочу посвятить вас и мисс Гарбан в одну тайну. Сегодня фон Берншторф, немецкий посол, посетил президента и вручил ему меморандум своего правительства относительно возобновления подводных операций.

Гейл Димстер свистнул.

- Война, - сказал он хладнокровно.

- Да, война. Об этом станет известно только завтра вечером, _после закрытия биржи_. Таким образом, вы и ваша приятельница успеете купить кое-что до того, как акции промышленных предприятий взлетят до неслыханной в нашей стране высоты.

- Благодарю вас, - сказал Гейл Димстер. - Чрезвычайно признателен вам, сэр. Мей, у вас есть монета? Такой совет не часто удается получить.

- Достану к завтрашнему утру. - Мисс Гарбан не повернулась, но плечи ее выразительно пошевелились.

- Наконец-то война! - проворковал Гейл Димстер.

- Почему вы не думаете о жертвах немецких субмарин? Об американских юношах, которых пошлют на смерть? - спросил Реннард.

- Это что, игра в вопросы и ответы? - засмеялся Гейл Димстер. Отлично. Теперь, значит, моя очередь. Позволю себе задать вам серьезный вопрос от имени серьезного молодого человека, который хочет выучиться всему, что только возможно, пока он еще работает у великого патрона.

Реннард ждал, Мей Гарбан вынула из машинки дописанный лист и повернулась к ним.

- Почему перед заведомым оживлением на бирже и в особенности в делах таких предприятий, как "Бриджпорт-Стил", вы хотите продать акции Маркэнда?

- Вопрос резонный. Ответ заключен в миссис Маркэнд. Миссис Маркэнд думает, что сталь идет исключительно на производство детских колясок, автомобилей и плугов и что пушки и снаряды делаются из зеленого сыра. По крайней мере она думает, что думает так. Как все добрые христиане, она предпочитает вообще поменьше думать.

- Я повторяю свой вопрос.

- Вам еще не ясно? Если война будет объявлена и акции начнут резко подниматься в цене, даже она будет принуждена понять. И она никогда не простит мне, что я вложил деньги ее мужа в человеческую кровь. Тогда, чтобы спасти души своих ближних, она может отдать все состояние католической церкви. Своим распоряжением продавать, которое я отдам тотчас же после того, как известие будет объявлено официально, я как бы скажу ей: сударыня, лишь только я увидел, что вам грозит опасность нажиться на войне, я взял на себя смелость продать ваши стальные акции. Отныне ваши миллионы будут приносить лишь нищенский процент. Но я знаю, что вы благословите меня за эту жертву.

Димстер покачал головой, Мей Гарбан засмеялась.

- Я туго соображаю, - сказал Димстер, - и спрашиваю снова. Какое вам дело, мистер Реннард, до того, отдаст она свое состояние или нет?

Томас Реннард молчал, думая не об Элен, а о Дэвиде.

...Состояние Маркэнда должно остаться неприкосновенным. Почему?.. Крепким, как обязательство. Обязательство перед кем? Обязательство привязывает. Привязать Маркэнда? К чему же могут привязать человека деньги? К миру... миру Реннарда... Он шуршал страницами отчета и не отвечал Димстеру. Этот прилизанный блондин, пышущий здоровьем; эта девушка. Он знал, что его совет играть завтра на бирже (Денег! Еще!) заставит ее особенно страстно отдаваться сегодня любовнику. Оба они были ненавистны ему; оба они были нужны ему.