Роман Гари - Свет женщины

Она легко, по-дружески, положила ладонь мне на руку:

- Вам нужно вернуться домой и поспать. Позвоните мне как-нибудь, когда мы оба возвратимся из тех дальних стран, где сейчас находимся.

Подъехало такси, и все было кончено.

Что ж, по крайней мере полчаса убил.

Я вернулся в кафе. Ее незанятый стул сиротливо пустовал. На сиденье стояла пепельница. Мой знакомый из Лас-Вегаса все еще находился у стойки, и я решил угостить его чем-нибудь для поднятия настроения. Кальвадос, к примеру, или тот же коньяк. Это его пальто верблюжьей шерсти с поднятым воротом, старое борсалино с широкими полями, вызывающе небрежно надвинутое на правую бровь, волосы, крашенные с особой аккуратностью, чтобы не задеть серебро седины на висках, - словом, он лет на тридцать был старше тех образов, которые первыми запечатлелись у меня в памяти: Бутатти, Делаж3, кинозвезды Джина Манес и Жан Мюра. Внушительный нос, прямо-таки мефистофелевский, с горбинкой, и могучие ноздри. Черные оливки его глаз отражали лишь дряхлость Казановы, и по контрасту с пассивной тоскливостью взгляда нос его словно выдавался вперед, как бы в поисках подкрепления. В "Клапси" он исполнял номер с дрессированными собачками и завтра, вместе со своей труппой, состоявшей из ассистента, шимпанзе и восьми пуделей, должен был отправиться в турне по Мексике и Южной Америке.

- Это всемирно известный номер. Годы и годы творческих усилий... Труд всей жизни. К сожалению, у меня постоянно сложности со страховкой. Видите ли... - Он приложил руку к сердцу. - Три микроинфаркта. Смрт.

- Как вы сказали?

- Это по-сербски: смрт. Я говорю на семи языках и должен вам заметить, что у славян, пожалуй, самое подходящее название для этого... Смрт по-сербски, смерть по-русски, смьерчь по-польски... Есть в этом что-то змеиное... У нас, на Западе, совсем другие звукосочетания, более благородные, что ли: la mort, la muerte, todt... Но смрт... Будто какая-то мерзкая тварь ползет по ноге... еще опасней, чем ядовитый скорпион, И потом, думаю, все мы уделяем слишком много внимания этому ничтожному факту.

- В английском death тоже есть нечто шипящее, - заметил я.

- Точно. Так что же вы делали после Лас-Вегаса?

- Я никогда не был в Лас-Вегасе.

- Да? Значит, это был кто-то другой и где-то в другом месте. Неважно, встречи - это всегда приятно. Приходите сегодня посмотреть мой номер в "Клапси". Я скажу, чтобы оставили для вас столик. Не каждый день встречаешь старых знакомых... Или заходите после, поужинаем. А? Вот моя визитка.

- Вы мне уже дали одну.

- Я живу неподалеку: отель "Крийон" на улице Искусств. В половине первого ночи антракт между двумя отделениями, а мои выход сначала в одиннадцать вечера, а потом в час. Не сомневаюсь, что там даже будут какие-нибудь наши общие знакомые...

- Я улетаю сегодня.

- Куда?

- В Каракас.

Совсем рядом какой-то молодой человек спросил телефонный жетон. Нет, о том, чтобы позвонить, и речи нет. Не могу я признаться, что не улетел, да еще и нахожусь поблизости.

- Приятная дама, ваша спутница. Не хочу показаться нескромным... но со стороны это выглядело как разрыв.

- У вас наметанный глаз.

- О, это было не сложно. Я сразу сказал себе: это долго не продлится.

- Верно. Cheers4.

- Ваше. Официант, повторите. Я знал стольких женщин в своей жизни, что, можно сказать, всегда был один. Слишком много - все равно что никого.

- Глубокое замечание.

- Это как раз и навело меня на мысль сделать свой номер... Вы должны посмотреть, он того стоит.

- Как-нибудь, обязательно.

- К сожалению, в скором времени мне придется уйти со сцены. Эта страховка, такая подлая вещь. Они кидают вас при первом же удобном случае. Единственное, что меня беспокоит во всем этом, - мой Матто Гроссо5.

Королевский пудель навострил уши и поднял серую лысеющую морду.

- Вы, наверное, заметили, что он не сводит с меня глаз? Как будто понимает, что меня тревожит.

- Смрт, - сказал я.

- Точно. Он боится остаться один. Собаки всегда так тоскуют. А знаете, может, он еще умрет раньше меня, в его-то годы... Ему скоро четырнадцать.

- Ну да! И давно вы вместе?

- Тринадцать лет. Он жил у одной женщины, которую я очень любил. Она ушла с каким-то каскадером, мальчишка, двадцать два года, - они любят проявлять заботу о начинающих, это понятно, - и оставила мне Матто Гроссо, чтобы я не чувствовал себя таким одиноким... Он не состоит у меня в труппе: он не артист, просто друг. У меня всего восемь пуделей и шимпанзе. Жаль, что вы уезжаете...

Он порылся в своем портфеле и вытащил еще одну визитную карточку...