Герман Гессе - Сиддхартха

Но к концу повествования, когда Сиддхартха заговорил о дереве на берегу реки, о своем глубоком падении, о священном Ом и о том, как, проснувшись, он почувствовал такую сильную любовь к реке, внимание перевозчика, казалось, удвоилось: он был всецело захвачен рассказом и слушал его с закрытыми глазами.

Когда же Сиддхартха смолк, и наступила продолжительная тишина, Васудева сказал:

- Так я и думал! Река заговорила с тобой. И тебе она друг, и тебе она говорит.

Это хорошо, очень хорошо. Оставайся со мной, Сиддхартха, друг мой. У меня когда-то была жена; ее ложе было рядом с моим. Но ее уже давно нет в живых, давно я уже живу один. Будь ты теперь моим товарищем - места и пищи хватит на двоих.

- Благодарю тебя, - ответил Сиддхартха - благодарю и принимаю твое предложение.

И за то благодарю тебя, Васудева, что ты так хорошо слушал меня. Редко встречаются люди, умеющие слушать, а такого, как ты, слушателя я не встретил ни разу. И в этом мне придется поучиться у тебя.

- Ты научишься этому, - сказал Васудева, - но не у меня. Я научился слушать от реки; и тебя она научит этому. Река все знает, у нее всему можно научиться.

Смотри - одному уже тебя научила река - что хорошо стремиться вниз, спускаться, искать глубины. Богатый и знатный Сиддхартха становится гребцом; ученый брахман Сиддхартха становится перевозчиком - ведь и это внушено тебе рекой. Она и другому тебя научит.

- В чем это другое, Васудева? - сказал Сиддхартха после продолжительной паузы.

Васудева поднялся с места.

- Уже поздно - сказал он - пора идти спать. Я не могу тебе сказать, в чем это "другое", друг мой. Ты узнаешь это сам, а, может быть, и уже знаешь. Видишь ли ты, я не ученый, я не умею говорить, не умею также размышлять. Я умею только слушать и быть скромным - больше я ни чему не научился. Если бы я мог это объяснить другим, я, быть может прослыл бы мудрецом. Но я только перевозчик и моя задача - перевозить людей через реку. Много народу перевез я на ту сторону, тысячи людей, но они все смотрели на мою реку, лишь как на помеху в пути. Они отправлялись по делам и за деньгами, на свадьбы и на богомолье, река же преграждала им путь, и перевозчик на то и был тут, чтобы дать им возможность быстро преодолеть это препятствие. Только немногие из этих тысяч, весьма немногие - четверо или пятеро - перестали видеть в реке помеху - они услыхали ее голос, они прислушались к нему, и река стала для них священной, как и для меня.

Сиддхартха остался у перевозчика и научился управлять лодкой, а если на перевозе нечего было делать, он работал вместе с Васудевой на рисовом поле, собирал дрова, срывал плоды с банановых деревьев. Он научился делать весла, чинить лодку, плести корзины, радовался всякому приобретенному навыку, и время быстро пролетало для него. Но еще больше, чем у Васудевы, он учился у реки. У нее он учился слушать - прислушиваться с тихим сердцем, с раскрытой, полной ожидания душой, без увлечения, без желания, без суждения и мнения.

Его отношения с Васудевой были самые дружеские. От времени до времени они обменивались несколькими словами - немногими, но глубоко продуманными. Васудева был не словоохотлив. Редко Сиддхартхе удавалось вызвать его на разговор.

- Ты также, - спросил он его однажды, - узнал от реки ту тайну, что время не существует?

Лицо Васудевы просияло улыбкой.

- Да, Сиддхартха, - сказал он. - Ты хочешь сказать, что река одновременно находится в разных местах - у своего источника, и в устье, у водопада, у перевоза, у порогов, в море, в горах - везде в одно и то же время, и что для нее существует лишь настоящее - ни тени прошедшего, ни тени будущего?

- Ты верно понял меня, - ответил Сиддхартха. - И когда я познал это, то оглянулся на свою жизнь и увидел, что и жизнь моя похожа на реку, что мальчика Сиддхартху отделяют от мужа Сиддхартхи и старика Сиддхартхи только тени, а не реальные вещи. Точно также и прежние воплощения Сиддхартхи не были прошедшими, а его смерть и возвращение к Брахме не представляют будущего. Ничего не было, ничего не будет: все есть, все имеет реальность и настоящее.

Сиддхартха говорил все это с восторгом - это снизошедшее на него откровение доставляло ему глубокое счастье. Разве всякое страдание не существовало во времени, разве все душевные терзания и тревоги не были во времени? И разве все тяжелое, все враждебное в мире не исчезало, не оказывалось побежденным, как только человек побеждал время, как только он отрешался умом от времени?

Сиддхартха проговорил это с восторгом. Васудева же улыбнулся ему с сияющей улыбкой и кивнул утвердительно головой. Кивнул безмолвно, провел правой рукой по плечу Сиддхартхи и снова принялся за работу.