Джон Голсуорси - Из сборника 'Форсайты, Пендайсы и другие'

- Сколько это займет времени? - спросил он вдруг.

- Если ехать поездом через Сицилию, вы сможете вернуться через пять месяцев. Песчаные бури кончатся до вашего приезда. Вот смотрите! - Он вытащил из нагрудного кармана старую карту и расстелил ее на покрытом кофейными пятнами мраморном столике. На его губах и бороде Керситер заметил маленькие пятнышки, тоже вроде пятен от кофе, а когда они оба плечом к плечу склонились над картой, он почувствовал какой-то тошнотворный запах.

- Вот Барагавулла, - сказал Дикон. - От нее до моего дома два дня пути, а до того места еще пять дней пути на юг. Это в ста пятидесяти милях от моря, примерно вот здесь. - Он ткнул пальцем в точку, возле которой не было никакого названия. - Кругом пустыня - ни единой фермы, ни единого дерева, ни единого колодца - ровно ничего. Чистый песок да кое-где низкорослый кустарник.

- И так все время?

- На сотни миль. Это в самом центре пустыни.

- Что за страна!

- Да, страна потрясающая. - Голос звучал словно откуда-то издалека.

Кероитер поднял глаза. Собеседник его был до такой степени поглощен своей "потрясающей страной", что он едва осмелился задать вопрос:

- Вы пытались хоть раз подсчитать издержки?

- Нет, - отвечал тонкий невыразительный голос, звучавший слегка гнусаво. - Я не инженер.

- М-д-а-а, - протянул Керситер. Предложение казалось слишком уж несуразным; не было ни малейшего смысла над ним задумываться. А его собеседник продолжал:

- Я вижу, как эта проклятая страна зеленеет травою, вижу землю, текущую молоком и медом, вижу, как на терновнике зреют гроздья винограда, а на чертополохе - винные ягоды. Вот толкуют о всяких преобразованиях, но что такое преобразование человеческой души по сравнению с преобразованием земли? Душа проделывает свои жалкие трюки и уходит, а земля остается и рождает тела, без которых нет никаких душ.

Керситер надел шляпу. Что за странный способ говорить о необходимости развития промышленности!

- До свидания, - сказал он.

- Всего! Мой пароход уходит тридцатого. Он называется "Олла Подрида". Вы можете сесть на него в Суэце.

Керситер вышел, бормоча себе под нос: "Как бы не так!"

Возвращаясь подземкой в Сити, он начал прикидывать. Общее собрание акционеров "Рангунского Т. И. С." состоится только через семь месяцев; до этого ничего особенного не произойдет. "Если появятся деньги... - подумал он. - Впрочем, появятся они или не появятся, совершенно не зависит от того, буду ли я здесь или нет". Разумеется, он будет здесь.

Идя от станции подземки у Английского банка в свою контору, он почувствовал нечто вроде тошноты - столько людей, и все бегают взапуски, достают деньги! О! Он бы дорого дал за солнце, за близость к Природе! Солнце отсутствовало, но Природа была не так уж далеко.

Маленький Уотнот схватил насморк.

- Акции ни с места, сэр, ни с места, - сказал он.

- Знаю, - с досадой отвечал Керситер. - В этой стране нет денег. Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока корабль пойдет ко дну, Уотнот. Я хочу попытаться достать денег в Австралии. Там у них лучше развито чувство воды.

Маленький Уотнот чихнул; этот человечек ни дать ни взять кролик! Керситер недолго оставался в конторе. Он нигде не оставался долго, и в последующие дни его охватило какое-то неуемное беспокойство. Где бы он ни был - на холостяцкой ли своей квартире в Вестминстере, в конторе или на поле для игры в гольф, - ему все время хотелось уйти куда-нибудь в другое место. Он страстно мечтал очутиться среди людей с широкими взглядами на жизнь или в одиночестве, чтобы кругом не было ни души. Он покупал книги о воде и ошарашивал своих знакомых вопросами вроде: "Допустим, что скорость течения составляет двенадцать миль в час. На сколько футов вода поднимется вверх без применения посторонней силы, если опустить в нее девятидюймовую трубу?"

Когда они отвечали: "Фута на два", - он взглядывал на них с явным отвращением. Ему казалось, что его соотечественники достойным сожаления образом погружены в повседневную борьбу за свое неприятное существование. Британская империя никогда не представлялась ему такой огромной - и ведь вся она стоит на воде! Не то чтобы он хоть на минуту вспомнил об этом неприкаянном человеке и об его несуразном предложении. Нет, он думал о "Рангунском Т. И. С." и все больше проникался уверенностью в том, что деньги для него можно достать в Мельбурне, Сиднее, Брисбейне, Аделаиде и Перте. Нет никакого смысла торчать здесь, ожидая конца!..

Он сел на "Оллу Подриду" в Суэце. Просматривая список пассажиров, он надеялся, что ему не придется увидеть того мечтателя. Он нашел его фамилию среди пассажиров второго класса. Итак, если немножко постараться, он его не увидит, ибо, как и подобает человеку, который занимается добыванием денег, сам он ехал первым классом, и в списке, составленном в Марселе, его фамилия не значилась. Яркий солнечный свет, масса воды кругом, рекомендательные письма в кармане - он чувствовал себя легко, беспечно, и все более твердо верил, что деньги будут - стоит лишь попросить. В Коломбо он сошел на берег, гулял по Коричным Садам, смотрел, как прямо на глазах растет манговое дерево. В эту ночь Керситер не мог заснуть от жары, и когда он, слегка опьянев от доносившегося с берега пряного аромата, стоял на палубе, облокотившись о поручни, возле него раздался голос: "Вы впервые видите Южный Крест?" Желтее обычного и, пожалуй, столь же неприкаянный, в своей неизменной темно-синей рубашке, этот субъект облокотился о поручни рядом с ним. Это было похоже на конец или начало какого-то сна, и Керситер крепко закусил мундштук трубки.