Джон Голсуорси - Из сборника 'Моментальные снимки'

Священник удивился.

- А... гм... - начал он, заикаясь. - Вы вышли сегодня, так, кажется? Надеюсь, вы...

- Спасибо...

С грохотом подошел поезд. Священник вошел в купе третьего класса. Бывший Э 299 последовал за ним. Священник был крайне удивлен: этот человек как будто и не сидел в тюрьме! А между тем это тот самый заключенный, у которого он в течение двух лет не имел, если: можно так выразиться, никакого успеха и от которого всегда уходил с чувством какой-то неловкости.

Вот он сидит напротив, читает газету, курит сигарету, как равный среди равных. Священник опустил газету и стал смотреть в окно, пытаясь решить, как ему держать себя, но, почувствовав, что за ним наблюдают, уголком глаза взглянул на сидевшего напротив. На лице у того было ясно написано: "Чувствуешь себя неловко, не так, ли? Но ты не беспокойся. Я против тебя ничего не имею. Тебе и так чертовски скверно".

Не подыскав подходящего ответа на этот взгляд, священник сказал:

- Хороший денек. Какая красота вокруг!

Бывший Э 299 посмотрел на ландшафт за окном.

Он улыбался, но у него был вид голодного человека, и священник предложил:

- Не хотите ли бутерброд?

- Спасибо.

- Извините, я хочу у вас спросить, - сказал священник через некоторое время, стряхивая крошки с колен. - Что вы намерены теперь делать? Я надеюсь, вы...

Ну что он мог сказать? "Начнете новую жизнь?", "Исправитесь?", "Теперь все у вас пойдет хорошо?". Ничего этого он не мог сказать и взял сигарету, предложенную бывшим Э 299. А тот тоже заговорил; он произносил слова медленно, они как бы впервые сходили с языка и с трудом пробивались сквозь табачный дым.

- Эти два года были для меня драгоценны.

- Ага! - сказал священник с надеждой.

- Я чувствую себя великолепно. Настроение священника омрачилось.

- Вы хотите сказать, - начал он, - вы не раскаиваетесь, что вы не... э-э-э...

- Да, им просто нет цены!

Выражение его лица огорчало священника: суровое, холодное и с такой странной улыбкой. Никакого смирения! Ему еще предстоит узнать, что общество не потерпит такого поведения. Нет, не потерпит! И очень скоро ему укажут его место.

-Боюсь, вы скоро убедитесь, - благожелательно начал священник, - что люди ничего не забывают и ничего не прощают. У вас есть семья?

- Жена, сын и дочь.

- Как они вас встретят?

- Этого я не знаю.

- А ваши друзья? Я только хочу вас немного подготовить.

- К счастью, у меня есть средства.

Священник пристально смотрел на него. Какое счастье!.. Или, быть может, несчастье?

- Если бы меня можно было сломить, то ваша тюрьма, конечно, сломила бы меня... Не угодно ли еще сигарету?

- Нет, спасибо.

Священник опечалился. Он всегда утверждал, что с "ними" ничего не поделаешь до тех пор, пока их воля не сломлена. Грустно видеть человека, получившего такой урок и все же оставшегося столь непокорным! Закрывшись газетой, он попытался читать. Но взгляд человека, сидевшего напротив, казалось, проникал сквозь газетный лист, и священнику было очень не по себе. Очень!

II

1

В гостиной маленького домика близ Кью-Гарденс миссис Райдер держала в руках розоватый листок бумаги и смотрела на него так, как если бы это был паук, - при виде пауков она всегда испытывала непреодолимый ужас. Сидевший напротив сын встал, а дочь сразу перестала играть вариации Брамса на музыку Гайдна.

- Он пишет, что сегодня вечером!.. Девушка сняла руки с клавишей.

- Сегодня вечером? А я думала, что это будет через месяц. Отец верен себе: ну хоть бы заранее предупредил.

Сын, светловолосый и румяный юноша с маленькой головой, привычным жестом вынул трубку и начал ее чистить.

- Но почему он не попросил нас встретить его в Лондоне? Должен же он понимать, что нам надо прийти к какому-то соглашению.

Дочь, худенькая брюнетка с густыми, коротко подстриженными волосами, тоже поднялась и стояла, облокотившись на рояль.

- Что же нам делать, мама?

- Пусть Джек пойдет и предупредит Мэйбл и Родерика, чтобы они сегодня не приходили.

- Хорошо, а дальше что, если он останется здесь? Он знает, что я обручен и Берил тоже?

- Кажется, я сообщила ему об этом в последнем письме.

- А что ты решила делать, мама?

- Все это так неожиданно... Я не знаю.

- Это просто неприлично! - резко сказал сын. Дочь подняла упавшую телеграмму.

- "Вокзал Эрлс-Корт, пять часов". Он может войти с минуты на минуту. Джек, поторопись, пожалуйста! Неужели он не догадывается, что здесь никто ничего не знает?

Миссис Райдер отвернулась к камину.

- Ваш отец всегда считался только со своими желаниями.