Айн Рэнд - Мы живые

Нужно было попасть на прием к множеству начальников, пустить в ход имена и фамилии, рекомендательные письма, нужно было умолять сделать исключение. Нужно было попасть на прием к главам профсоюзов, которые слушали ее мольбу с изумленными, ироничными взглядами. Одни смеялись; некоторые пожимали плечами; другие вызывали секретарш, чтобы те проводили посетительницу; один сказал, что может все устроить и устроит, но назвал такую сумму, которую она не смогла бы заработать за год.

Она держалась настойчиво, бодро, и ее голос не дрожал, и она не боялась просить. Это было ее миссией, ее крестовым походом.

Она удивлялась временами, почему слова Но он ведь умрет значили так мало для них, а слова Но он не государственный служащий значили так мало для нее и почему это так трудно было объяснить.

Она заставила Лео принять участие в этих поисках. Он подчинился, не споря, не жалуясь, ни на что не надеясь.

Она все перепробовала. Она попросила помощи у Виктора. Виктор с достоинством сказал: «Дорогая сестра, я хочу, чтобы ты поняла, что мое членство в партии свято и не может быть использовано для достижения личных целей».

Она попросила Маришу. Мариша засмеялась. «Да это с нашими-то санаториями, которые набиты до отказа, и с очередями аж до следующего поколения? Товарищи рабочие умирают, пока ждут, а он даже еще не болен! Вы не понимаете жизни, гражданка Аргунова».

Она не могла зайти к Андрею. Андрей подвел ее.

Несколько дней подряд, после того как он не пришел на встречу, она заходила к Лидии с одним и тем же вопросом: «Заходил ли Андрей? Не было ли от него писем?»

В первый день Лидия сказала: «Нет». На второй день она хихикнула и поинтересовалась: «Что это такое, роман, а?» И сказала, что расскажет Лео, ведь Лео – такой красивый! Кира прервала ее: «Ой, брось эту ерунду, Лидия! Это важно. Сразу дай мне знать, как только что-нибудь услышишь, ладно?»

Лидия так ничего и не услышала.

Однажды вечером, когда Кира была у Дунаевых, она, как бы между делом, спросила Виктора, видел ли он Андрея Таганова в институте. «Конечно, – сказал Виктор, – он там каждый день бывает».

Она была обижена. Она была в гневе. Она была поражена. Что она такого сделала? В первый раз она стала думать о своем поведении. Может быть, она глупо вела себя в то воскресенье за городом? Она попыталась припомнить каждое слово, каждый жест. Она ничего плохого не нашла. Он казался даже более счастливым, чем когда бы то ни было. Спустя немного времени она решила довериться их дружбе и дать ему возможность объясниться.

Она позвонила ему. Она услышала голос старой хозяйки квартиры, кричащий «Товарищ Таганов!» с такой интонацией, которая означала его присутствие; за этим последовала долгая пауза; хозяйка вернулась и спросила: «Кто его спрашивает?», и не успела Кира произнести последний слог своего имени, как старуха рявкнула: «Его нет дома!» – и бросила трубку.

Кира тоже повесила трубку. Она решила забыть Андрея Таганова.

После месяца хождений по различным начальникам Кира поняла, что для Лео двери государственных санаториев закрыты и открыть их ей не под силу.

Но в Крыму существовали и частные санатории, лечение в которых стоило больших денег. Значит, нужно было эти деньги достать.

Она пошла к товарищу Воронову и попросила выдать ей зарплату за полгода вперед, этого хватило бы для начала. Но тот улыбнулся и сказал, что нельзя быть уверенным в том, что ее не уволят через месяц, не говоря уже о полугоде. Она обратилась и к доктору Миловскому, самому богатому из своих знакомых, о банковском счете которого ходило много завистливых слухов. Услышав просьбу Киры, он тут же покраснел и истерично замахал руками, словно отгоняя нечистую силу:

– Что ты, что ты, девочка! Откуда у меня такие деньги! Я же не капиталист какой, хе-хе. Мы и сами едва концы с концами сводим, хе-хе. Я живу честным пролетарским трудом, хе-хе, тебе любой скажет…

Зная, что у родителей уже ничего нет, она все же спросила их, не могут ли они чем помочь. Галина Петровна только заплакала.

Она спросила Василия Ивановича. Тот предложил ей последнее, что у него осталось, – старый меховой полушубок Марии Петровны. Но его не хватило бы даже на билет до Крыма. Кира отказалась его взять. Будучи уверена в том, что Лео это не понравится, тем не менее она написала его тетке в Берлин: «Я пишу потому, что очень люблю его, и надеюсь, что Вы его тоже немного любите». Ответ так и не пришел.