Айн Рэнд - Мы живые

Его загорелое лицо с легкими морщинками у рта было похоже на лик со старой иконы. От времен Крестовых походов ему досталась беспощадность, непреклонная вера и суровое целомудрие. Она не могла рассказать ему о своей любви; она даже не смела думать об этом в его присутствии, боясь не столько его осуждения, сколько холодного безразличия. Но в то же время ей не хотелось ничего от него скрывать. Лео и Андрей должны были встретиться, хотя она немного побаивалась этой встречи. Она не могла забыть, что один из них был сотрудником ГПУ, а другой – сыном расстрелянного отца. Вечеринка у Вавы была как раз подходящим для этого событием. Они встретятся, она будет наблюдать за их реакцией. Возможно, после этого знакомства Андрей сможет приходить к ним домой; ну а если он узнает о ней всю правду, что ж, тем лучше.

Она встретила его в библиотеке института.

– Андрей, ты не испугаешься, если я приглашу тебя на буржуазную вечеринку?

– Нисколько, если ты будешь рядом, чтобы защитить меня.

– Обещаю, что буду. Вечеринка в субботу в десять вечера. Мы идем вдвоем с Лидией, и с нами должно быть двое мужчин. Ты – один из них.

– Прекрасно, если только Лидия не испугается меня.

– Вторым будет Лео Коваленский.

– Вот как…

– Андрей, тогда я не знала его адрес.

– Я ведь и не спрашивал тебя. Мне это безразлично.

– Заходи за нами в полдесятого на Мойку.

– Я все еще помню твой адрес.

– Мой… ах да, конечно.

Вава Миловская встречала гостей в прихожей.

На ее лице сияла улыбка; черные глаза и локоны сверкали, как и изящный кожаный ремешок вокруг тонкой талии и маленькие кожаные цветочки (последний крик советской моды), приколотые к платью.

Гости приходили, неся под мышкой поленья для камина. Высокая, сурового вида горничная, одетая в черное платье с накрахмаленным белым передником, молча принимала у них дрова.

– Кира, Лидия, дорогие! Как я рада вас видеть! Как вы поживаете? – заворковала Вава. – Я столько слышала о вас, Лео, что прямо напугана, – сказала она, подавая Лео руку; ответный взгляд Лео поняла даже Лидия; у Вавы перехватило дыхание, она немного отступила назад и посмотрела на Киру. Та не обратила на это никакого внимания.

– Так значит, это вы – коммунист, – сказала Вава, обращаясь к Андрею. – Я всегда говорила, что коммунисты – такие же, как все.

В огромной гостиной всю зиму не топили. И когда разожгли камин, дым с трудом прорывался через дымоход, время от времени заползая в комнату. Тщательно начищенные зеркала покрылись клубами серого тумана, так же как и полированные столы, на которых были заботливо выстроены в ряд разные безделушки; наполнивший комнату запах горящих сырых поленьев портил торжественную атмосферу, явно созданную специально для гостей.

Гости робко рассаживались по углам, дрожа под старыми шалями и свитерами. Надев на вечеринку лучшее, что у них осталось, стараясь держаться непринужденно, все они выглядели смущенными и какими-то напряженными. Они держали руки по швам, чтобы не было видно дыр под мышками; локти – на коленях, чтобы спрятать заплатки, а ноги – глубоко под стульями, чтобы не показывать старые валенки. Они без повода улыбались; смеялись над пустяками слишком громко. Все чувствовали себя как бы виноватыми за это предосудительное веселье, уже успев позабыть времена, когда люди собирались, просто чтобы повеселиться. Они тоскливо смотрели на огонь в камине, страстно желая и в то же время не смея, занять место поближе к огню. Все ужасно замерзли, но отчаянно старались казаться веселыми.

Единственным человеком, чье веселье казалось неподдельным, был Виктор. Размашистой походкой он ходил от компании к компании, подбадривая гостей своим звенящим веселым голосом.

– Дамы и господа, пожалуйте поближе к огню, вы тут не согреетесь. О, очаровательные кузины, Кира, Лидия!.. Товарищ Таганов, очень рад, очень… Лидия, вот чудное кресло, специально для тебя… Рита, вы мне напомнили героиню последнего романа Смирнова. Читали? Потрясающе! Литература, свободная от обветшалого понятия «формы»… Новая женщина – свободная женщина будущего… Товарищ Таганов, план электрификации страны – без сомнения, один из величайших замыслов в истории человечества. Да если взять все наши энергетические ресурсы в пересчете на душу населения… Вава, эти бесподобные кожаные цветочки – последнее достижение женской элегантности. Думаю, что самые известные модельеры Парижа… Борис, я согласен с тобой в этом, пессимизм Шопенгауэра выглядит просто старомодным в сравнении с жизненными, практическими философскими концепциями возрождающегося пролетариата. Независимо от наших собственных политических взглядов нужно объективно признать, что пролетариат – правящий класс будущего…