Цви Прейгерзон - Когда погаснет лампада

После того как закончились прежние запасы, стали одолевать Фейгина покупатели: вынь да положь им изюмного вина! Вот и пришел Хаим-Яков к прокурору Петрюку. Так и так, мол. Нужно, мол, что-то делать с этим протоколом! Думали-думали и придумали. Услали фининспектора Нисанова в дальнее село и в его отсутствие быстренько провернули суд. И на том суде по всем правилам, со свидетелями и данными следствия, было неопровержимо установлено, что обвиняемый Фейгин никогда не занимался производством вина на продажу или с целью наживы, а обнаруженные фининспектором бочки, изюм и напитки предназначались исключительно для внутреннего семейного потребления. На основании чего прокурор Петрюк обвинение отменил.

И дабы окончательно поставить точку в этой истории, пошел Хаим-Яков за советом к адвокату Бурштейну, предварительно, конечно, обсудив это дело с Песей. Что делать дальше с производством вина?

— Нужна лицензия, — сказал Бурштейн. Потом он наморщил лоб, покрутил пальцами, порылся в книгах и добавил: — Нужна лицензия, Ефим Айзекович, причем не одна, а целых три. Одна — на производство, другая — на хранение и третья — на продажу.

Вот так совет, не правда ли? Мало того, что каждая лицензия стоит тысячи, так ты еще и превращаешься в нэпмана, иными словами — возвращаешься в положение лишенца, и дети твои опять не могут получить высшее образование, а тебя самого душат налогами, поборами и прочими несусветными бедами.

Что делает, услыхав такое, Хаим-Яков? Хаим-Яков вежливо прощается с адвокатом и возвращается домой — продолжить обсуждение вопроса со своей Песей. Потому что его Песя — не из тех женщин, у которых в голове лишь споры да склоки или моды да игрушки, а то и вовсе одна только глупость и легкомыслие. Когда беда у ворот, нет крепче опоры, чем Песя. Уж у нее-то, будь уверен, не подгорит твоя каша.

Посидели оии, подумали, да и решили выкупать эти лицензии. Хаим-Яков заплатил тысячи рублей, получил все три разрешения и вернулся к производству вина. И вот проходит месяц-другой, поднимает Хаим-Яков голову от трудов своих, смотрит вокруг и видит, что дело швах. Бочонки полны превосходного изюмного вина, тысяча бутылок стоит наготове в доме, лавка тоже ломится от товара, а покупателей нет. Кончились покупатели, а с ними — и доходы.

Но куда же они подевались? Неужели надоело им изюмное вино? А причина-то проста. Из-за лицензий и налогов выросли расходы немерено — с тридцати копеек аж до рубля за бутылку. А коли так, то вынужден был Хаим-Яков вдвое поднять цены: теперь вино стоило уже два рубля. Видит это покупатель и говорит: чего это вдруг? Вот и лежит товар, никому не нужен, как камень придорожный. Зато фининспектору и дела нет до твоих покупателей и твоих доходов. Фининспектор знай себе требует: давай, давай! Плати налоги! Делай взносы за лицензии! И чтобы все это вовремя! Уж если попал в нэпманы — пиши пропало. Не успел заплатить — получи штраф в тройном размере, тут тебе и вовсе конец!

— Песя, — говорит тогда Хаим-Яков жене, — не уменьшить ли цену на вино?

— Как уменьшишь? — возражает Песя. — Тогда и дохода не будет никакого.

— Глупости, — говорит Фейгин. — Если слегка уменьшить количество изюма и слегка увеличить количество воды — например, до трех стаканов на фунт, то никто не заметит разницы, и все будут довольны!

Услышав такие слова, желтеет Песя лицом и говорит, что не бывать этому никогда, что фирма есть фирма, что разбавлять вино — только имя позорить, стыдоба стыдная.

Так говорит Песя, не поднимая, по своему обыкновению, голоса. Но даже и в тихом этом звучании проникают Песины слова до самого сердца и делают там свое дело. Долго ли коротко, прошло лето, пришла зима, а с нею и Пурим [15] Пурим — праздник в честь чудесного избавления евреев Персии от полного истребления (эта история описана в книге Есфирь). Приходится на февраль-март. , и только проблема осталась там же, где и была. Вина, слава Богу, много — хоть залейся, а покупателей нет. Снова посидели муж с женой, снова подумали и решили дождаться Песаха. Ведь на Песах, как известно, четыре стаканчика должен выпить каждый еврей — даже тот, который проживает в большом городе. А поскольку кошерного вина в столицах днем с огнем не сыщешь, то отчего бы не попробовать продать его именно там? Вот уж где должны быть толпы покупателей!

Встал Хаим-Яков, арендовал вагон, набил его под завязку тысячами бутылок вина и отправился в Ленинград. Да по дороге еще и руки потирал в предвкушении больших тысяч, которые ожидали его в большом городе. Вот уж где набросятся на его товар, всемером на бутылку! Будут тянуть каждый в свою сторону, только цену накидывай! Такие вот грели его мечты и фантазии, сны золотые.