Анастасия Чеховская: Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу

Раздалось зловещее карканье. Возвращалась ворона, держа в клюве большое зеленое перо.

Оставшись один, Димка вскарабкался на яблоню и, подтянувшись на верхней ветке, проскользнул на чердак. Впрочем, проскользнул — это красиво сказано. Неудачно прыгнув, он задел ногой какую-то табуретку на двух ножках — мохнатую от пыли.

— Нога! — заойкал он, от боли даже брызнули слезы.

Но тут мальчишка увидел такое, что забыл обо всем на свете. Посреди чердака стоял деревянный ящик, выстланный соломой, тряпочками, а в нем…

Ворона недаром воспитывалась в приличной семье, она знала цену красивым вещам, лакомствам и хрустящим бумажкам, которые люди норовят спрятать куда-нибудь подальше. В коробке у нее все было разложено на ровные кучки — деньги, квитанции, проездные талоны и даже билеты в кино. Отдельно лежали колокольчик, металлические деньги, безделушки вроде покемона величиной с детскую ладошку или пары сюрпризов из шоколадных яиц. Рядышком зеркальце, ложечки, вилки, маленькие ножницы, пинцет для выщипывания бровей, плетеный золотой браслет, верхняя часть матрешки, две крупные бусины из янтаря, фольга, шея лебедя из зеленого стекла. В другой кучке лежали бутылочка без крышки, засохшие ломтики сыра, хлебная корка и ворох конфет, среди которых преобладали разноцветные карамельки. Резная крышка от солонки валялась рядом с коробкой. Видимо, птица, перебирая свои сокровища, выбросила ее за ненадобностью.

Димка схватил крышку и принялся искать в коробке теткины ложки, но нашел только вилочку для маслин. И тут он услышал крики за окном, перед домом стояли девочка-хрюшка и толстенький усатый мужичок, в котором Димка признал того самого водителя, что навещал его тетю.

— Выходи! — крикнула Катя.

Димка попытался подпрыгнуть, чтобы вылезти в окно, но правая нога не слушалась.

— Не могу! — крикнул он.

Со стороны магазина быстро приближалась ворона. Медлить было нельзя. Димка кинулся к люку в полу, с трудом отодвинул тяжелую доску и, обдирая и без того ободранные коленки, прыгнул вниз.

«Кажется, я свернул себе шею», — подумал он, приземлившись на старый диван. Прыгни он чуть правее — на колченогую табуретку, младшую родственницу чердачной мебели, — его дальнейшая жизнь сложилась бы куда печальнее. Прихрамывая и морщась, Димка заковылял к входной двери.

— Дима, — раздался за ней тоненький голос Кати. — Ты там как?

— Я не могу выйти, снаружи замок, — ответил Димка, прислушиваясь, как мечется ворона по чердаку. — У нее там целая пещера Али-Бабы, то есть чердак. Я успел только крышечку взять и вилку, а ложки не смог.

— Да замок-то на одной дужке висит! — Майор сорвал навесной замок и выпустил пленника на свободу. — На преступление из-за вас иду. Хуже взломщика.

— Дяденька Васильков, вы такой умный! — Катя сложила ручки лодочкой и посмотрела умильно. — Придумайте, что дальше делать! А? Как ложечки достать?!

— Я знаю, что нам надо делать! — сказал Васильков. — Сейчас я куплю кваса, которого я не купил из-за вас. Потом отвезу вас к родителям, а там мы все решим, что делать. Но будь я на месте ваших родителей, я бы вас наказал!

— А можно к моей тете сначала поехать? — спросил Димка. — Она сегодня торт печет.

— А кто у тебя тетя? — удивился Васильков.

— Маргарита Петровна Верховская, которая поет. Она раньше в театре работала.

— Ах, которая поет?! — Голос у Василькова стал умильно-мечтательным. — А она твоя тетя? А что же ты мне раньше не сказал?

— А вы и не спрашивали, — резонно заметил Димка, а Катя согласно закивала головой:

— Это точно его тетя, знаете, как она здорово гримирует!

— Это все меняет! — заявил майор Димке. — Сейчас купим квас, и я отвезу вас к твоей тете.

— Она будет очень рада, — с чувством сказала Катя.

— Еще как! — подтвердил Димка. И ойкнул, наступив на правую ногу.

В это время тетушка Маргарита наводила порядок на кухне, оттирая и без того сверкающую раковину. Она любила заниматься хозяйством, но раньше ей приходилось получать комментарии по этому поводу от мужа, который считал себя не только блестящим театральным критиком, любимцем женщин и самым обаятельным в мире мужчиной. Он считал себя специалистом по всем прикладным областям человеческой жизни — от правильного выбора бижутерии до воспитания чужих детей. Своих критик Верховский заводить не желал.

— Я работник творческой профессии, я не могу разменивать себя на быт, — говорил он. — А если тебе одиноко, заведи кошку. Лучше всего гладкошерстную.