Сьюзан Хинтон - Бойцовые рыбки

– Пошли, – сказал я Мотоциклисту.

Снаружи было почти так же темно, как в зале, только горели разноцветные огни. Стив подпирал стену, и выглядел неважно.

– Ну, – говорю. – Рассказывай.

– Да ничего такого. То есть… Один мужик там спросил, как мне нравится фильм. Ничего страшного, да?

Он как будто сам себя уговаривал.

– Я же пытался тебя предупредить. В таких местах нельзя заходить в сортир. Никогда.

Я вынул из куртки бутылку. Стив вздрогнул.

– То есть это не ничего страшного? В смысле, мне не почудилось? И там в самом деле было чего бояться?

– Ага.

У Стива был такой вид, будто прямо сейчас сблюет. Я решил, что ему не помешает еще пара глотков. И в самом деле, немного помогло.

– А теперь вы из-за меня пропустили фильм, – сказал он.

– Да фигня, ничего мы не пропустили. Я видал и позабористей.

Мы пошли к углу. Мотоциклист повернулся и радостно прочел вывеску:

– Кинотеатр «Город Грехов». Только для взрослых.

И мы погнали дальше. На проспекте было машин – не протолкнуться. Из каждого бара гремела музыка. Толпы людей.

– Как же это все клево. – Я помахал сигаретой. У меня не было способа объяснить, что я чувствовал. Энергию, нерв, кайф. Жизнь. – И огни, и вот это все. И столько народу. Интересно вот, почему так? Может, потому, что я не люблю оставаться один. Блин, ненавижу просто. Меня прям давит всего, со всех сторон, и как будто сейчас задохнусь.

Они оба промолчали. Я подумал, они просто не услышали, но вдруг Мотоциклист заговорил.

– Когда тебе было два, а мне шесть, от нас ушла мать. Вернее, меня она забрала с собой. Папаша пошел в запой на трое суток, когда узнал. Потом он мне говорил, что это был первый раз, когда он всерьез напился. Я так понимаю, ему понравилось. В общем, он на эти три дня оставил тебя одного. Мы жили тогда не там, где сейчас. В очень большом доме. Я ей довольно скоро надоел, и меня привезли обратно. Папаша к тому времени протрезвел достаточно, чтобы вернуться домой. Полагаю, что твой страх развился примерно в то время.

Мне казалось, я слушаю какой-то бессмысленный набор слов. Пытаться их понять было все равно, что вглядываться в туман. В редких случаях, обычно на ходу, он разговаривал почти как нормальный, а потом вдруг что-то переклинивало, и он начинал вещать, как будто читал вслух из книги, такими словами и такими предложениями, какими никто никогда не разговаривает.

Я хорошенько глотнул из бутылки.

– Ты же…

Я сбился и начал снова.

– Ты никогда мне об этом не говорил.

– Я был уверен, что никакой радости в жизни тебе это не принесет.

– А теперь вдруг сказал.

Что-то настойчиво стучалось ко мне в голову, что-то забытое.

– И в самом деле.

Он остановился поглазеть на мотоцикл у обочины. Очень внимательно его осмотрел. Я стоял рядом и теребил молнию на куртке. Вверх-вниз. Привычка такая. Я никогда не боялся Мотоциклиста. Его все боялись, даже те, кто говорили, что не боятся. Даже те, кто его ненавидел. А я – никогда. Это странное чувство было – его бояться.

– Может, еще что расскажешь?

Мотоциклист поднял на меня глаза.

– Почему бы и нет, – сказал он задумчиво. – Я встретился с нашей старушкой, когда был в Калифорнии.

Я чуть не упал с тротуара. Стив успел ухватить меня за куртку и поставить прямо. Его, кстати, тоже пошатывало.

– Да? Она что, живет в Калифорнии? Откуда ты это узнал?

– Увидел по телевизору.

Мне пришлось оглянуться, чтобы удостовериться, что я все еще в реальном мире. Что я не сплю и не словил глюки. Потом я посмотрел на Мотоциклиста, чтобы удостовериться, что он не спятил внезапно. Нет, все было по-настоящему, это был не сон, и Мотоциклист внимательно смотрел на меня, и смех в его глазах заливал меня темнотой.

– Сижу я, значит, в уютном баре, потягиваю холодное пиво, никого не трогаю. Смотрю, как кому-то раздают на сцене какие-то премии. Камера проходится по залу, и тут я вижу ее. Тогда я подумал, что если поеду в Калифорнию, то смогу ее там найти. И нашел.

Мне стоило огромных трудов понять, что он говорит. Мать… я ее не помнил совсем. Она как будто умерла. По крайней мере, я думал о ней, как об умершей. Ее никто никогда не упоминал. Единственное, что я знал, это что Мотоциклист… Что отец то и дело говорил ему: «Ты – точь-в-точь твоя мать». Я всегда думал, он имел в виду волосы винного цвета и глаза, как ночь, и еще, может быть, что он высокий. И тут вдруг до меня дошло, что, может быть, он вовсе и не имел в виду внешне .

Меня прошиб пот, прямо струйками по спине.