Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

– Спасибо, – он вздохнул, тронутый ее поддержкой, пониманием, спокойствием. Видимо, все будет хорошо.

– Разве ты не мог рассказать мне раньше? – помолчав, спросила она.

– Ну, это дело…

– Разве не мог позвонить и сказать, почему ты не появишься в Бруклине? Разве не мог быть чуть более откровенен в единственном сообщении, которое соблаговолил оставить на телефоне твоей сестры? Разве не мог объяснить нам все заранее?

«Вот, – подумал он, – берущий за душу голос, за который готовы платить любители киноискусства».

– Дэниел, это же день рождения твоего отца. Он уже тщедушный старик и надеялся увидеть тебя вчера. Я понимаю, что у вас сложная история взаимоотношений, но он не заслужил этого. Совсем не заслужил.

Возмущенное молчание протянулось между Фримонтом и Донеголом.

– Прости, – удрученно произнес Дэниел, – ты права. Мне следовало позвонить тебе. Не представляю, о чем я думал. Трудно объяснить, но отчасти я удивлен, так же как ты, что оказался…

– Речь идет еще о ком-то?

– Что?

– Кого ты еще видел?

– Клодетт… Это смехотворно.

– Неужели?

– Точно.

– А разве ты никогда не делал ничего подобного?

Он вздохнул.

– Признаю, что мои достижения в этой области далеки от совершенства, но, брось, ты же знаешь, что я не поступил бы так с тобой. Разве мог я вообще подумать о ком-то другом?

– Я не знаю, – фыркнув, ответила она.

– Брось, я не такой человек. – Ему хотелось сказать: «Уж не путаешь ли ты меня со своим бывшим?» – но он понял, что сейчас это неуместно, поэтому предпочел продолжить терпеливо убеждать ее в своей верности:

– Любимая, я клянусь тебе, что ты зря сомневаешься во мне.

– Клянись жизнью.

– Клянусь.

– И жизнью детей.

Он улыбнулся, сознавая, что она не видит его. Ему нравился ее настрой на мелодраму, ее неукротимая страсть.

– Клянусь жизнью детей.

– Ладно, – медленно и выразительно продолжила она, – знай, Дэниел Салливан: если я обнаружу, что ты обманываешь меня…

– Я не обманываю.

– …то я отрежу тебе яйца.

– Ладно.

– Сначала одно, а потом другое.

– Впечатляет, – он невольно издал нервный смешок. – Благодарю тебя, жена моя, за это на редкость яркое и точное описание. – Он увернулся от мужчины, ведущего на поводках не меньше пяти собак, и отступил в сторону, попав ногой в сточный желоб.

– Итак, чем вы там, ребята, сегодня занимались? – спросил он, пытаясь вернуть разговор в нормальное русло. – Придумали что-нибудь особенное?

– А как же, – интригующе ответила Клодетт, – помнишь, я говорила тебе, что хочу попытаться соорудить лебедку? Я реализовала свою задумку…

– Что-что? – Он подумал, что ослышался.

– Лебедку. Я реализовала…

– Ты сказала «лебедка»?

– Да, да, именно лебедка. Мы же говорили об этом на прошлой неделе.

– Говорили?..

– В тот вечер, когда сидели у колодца. С бутылочкой вина. Помнишь?

– Э-э… – Дэниел мысленно вернулся в недавний вечер у колодца, припоминая, что, показывая на амбар, она говорила о каких-то железяках и воротах [53] Ворот – простейший механизм, предназначенный для создания тягового усилия на канате (тросе, веревке). В более широком смысле воротом называют рычаг (для создания крутящего момента), совершающий при работе полный оборот. , но реально вспомнил только то, как пытался ласкать ее в темноте. – М-да, вроде бы.

– В общем, мне удалось раздобыть хорошую веревку, достаточно крепкую, чтобы выдержать обоих детей, я имею в виду, но…

– Погоди секунду. То есть… неужели ты думала о вороте?.. – Мысли Дэниела с трудом продвигались в нужном направлении. Он понимал, что ее отчасти преувеличенная и барочно изысканная родительская забота является просто сублимацией ее творческих порывов. Таким образом она освобождалась от всей той энергии, которую когда-то выплескивала, создавая новаторские фильмы. Ей необходимо, резонно рассудил он, куда-то девать весь свой огненный, искристый запал. Но он считал недопустимым воздушные перелеты его детей с помощью самодельной лебедки.

– Не уверен, что это совершенно безопасно.

– Я не сомневалась, что ты так и скажешь, – парировала она. – Именно поэтому мы воспользовались твоим отсутствием. Еще они захотели поставить одну пьесу, знаешь ли, к твоему возвращению. Марита сделала для Кэлвина костюм единорога и…

– А есть ли хоть какой-то шанс, что действие пьесы будет происходить на твердой поверхности? К тому же, когда я вернусь, мы сможем обсудить и качества этой самой лебедки.