Чарльз Мартин - Моя любовь когда-нибудь очнется

– Приеду, – быстро сказала она.

– В таком случае… Сегодня я вернусь домой довольно поздно, зато завтра почти весь день буду дома.

– Спасибо, профессор. Я заеду завтра.

Кой попрощалась и ушла. Я допил кофе и потихоньку выскользнул из больницы через служебный вход. Мне не хотелось, чтобы Кой видела, что я иду домой пешком; она могла бы предложить меня подвезти, а этого мне не хотелось еще больше. Преподаватель и студентка в одной машине – довольно паршивое сочетание, хуже которого могли быть только преподаватель и студентка в одной постели. Если бы нас кто-нибудь увидел, мне пришлось бы долго и унизительно оправдываться, да и контракт с колледжем мог оказаться под вопросом. В конце концов, до дома было не так уж далеко, да и возвращаться пешком мне было не впервой.

Я успел отойти от больницы мили на три, когда меня нагнал Эймос. Притормозив впереди меня, он высунулся из кабины.

– Я так и думал, что это ты.

Я забрался в салон.

– Ты как раз вовремя, – заметил я. – Кажется, снова холодает. Думаю, к вечеру опять пойдет снег.

– А Аманду завтра выписывают, – сообщил Эймос. – Я встретил в универмаге пастора Джона, и он мне сказал. Завтра утром он за ней заедет.

Эймос высадил меня у поворота на мою подъездную дорожку, поэтому остаток пути мне снова пришлось проделать пешком. Подняв повыше воротник и засунув руки глубоко в карманы, я торопливо шагал по замерзшему гравию, думая лишь о том, как бы поскорее добраться до дома. Уже совсем стемнело, но, подойдя к передней веранде, я увидел, что на ступеньках крыльца сидит, обхватив голову руками, какой-то человек в солнцезащитных очках, и я вздрогнул от неожиданности и испуга.

Как и утренний курьер с письмом из колледжа, Кой похитила у меня еще три года жизни.

– Кой, это вы?

– Извините, профессор. Я не нашла, где у вас включается свет.

– Ну, часов через восемь все равно взойдет солнце, так что…

– Ага. – Она немного помолчала. – Знаете, я подумала, что лучше забрать мою… мою справку сегодня.

Она выглядела замерзшей, даже нос у нее покраснел, но мне показалось, что вовсе не холод был тому виной. Похоже, Кой недавно плакала.

– Подождите секундочку, сейчас я ее вынесу. – Я вошел в дом, включил свет на веранде, достал из журнала бумажку и снова вышел наружу.

– Спасибо, профессор. – Кой взяла у меня бумажку, и я заметил, что на этот раз она не стала снимать очки. – Я, пожалуй, поеду…

– Извините, Кой, это не мое дело, так что можете не отвечать, но… Зачем вам понадобилась эта бумажка, да еще так срочно?

– Ни за чем. Мне… мне просто хотелось, чтобы она была у меня, – пробормотала Кой, шагая к своей машине. Она припарковала ее рядом с амбаром, поэтому я и не заметил сразу. – Еще раз спасибо!..

Кой села в машину, захлопнула дверцу и медленно поехала по дорожке к шоссе.

Я посмотрел на часы. Они показывали начало двенадцатого.

Вернувшись в дом, я потрепал Блу по ушам, налил себе стакан молока и снова вышел на веранду. Прислонившись к столбу крыльца, я не спеша потягивал сладковатое, жирное молоко, мечтал и смотрел, как набирающий силу северо-западный ветер раскачивает мою кукурузу.

Давно засохшую, мертвую кукурузу.

Допив молоко, я зашел в гостиную, чтобы взять с каминной полки коробок спичек. Встав на краю поля, чтобы ветер дул мне в спину, я чиркнул спичкой о коробок и попытался поджечь ближайший ко мне кукурузный стебель. Он зашипел, затрещал и едва не погас, когда ветер дунул сильнее, но я прикрыл маленький огонек согнутыми ладонями, давая ему набрать силу. Через две минуты сухая кукуруза полыхала вовсю. Я отошел подальше и, скрестив руки на груди, смотрел, как огонь с жадностью поглощает мое поле, превращая его в гигантский, ревущий костер площадью двадцать акров.

Эймос, разумеется, сразу заметил огонь и выскочил из дома – в одних носках и с огнетушителем наперевес. Через несколько минут он уже стоял рядом со мной, тяжело дыша и уклоняясь от летевших во все стороны искр.

– Ты что, спятил? – проорал он, силясь перекричать рев и треск пламени.

Я ответил не сразу. Огонь буквально загипнотизировал меня, и я не замечал ничего, кроме пляшущих передо мной огненных языков. Наконец я очнулся.

– Нет, – сказал я, глядя, как огонь добрался до дороги и, не получая новой пищи, начал понемногу гаснуть. – Наоборот, я, кажется, начинаю приходить в себя.

Эймос только головой покачал и, поудобнее перехватив огнетушитель, потрусил обратно к своему дому.