Генрик Ибсен: Росмерcхольм

Росмер. В школу? Не в твою же, однако?

Кролл. Именно. В мою собственную. Каково это тебе покажется! Узнаю вдруг, что юнцы старшего класса - то есть некоторые из них - вот уже с полгода образовали тайный кружок и выписывают газету Мортенсгора!

Ребекка. А, "Маяк"?

Кролл. Да. Как, по-вашему, - здоровая это духовная пища для будущих чиновников? Но самое прискорбное в данном случае то, что стакнулись и устроили такой заговор против меня все самые способные ученики! В стороне остались одни тупицы, второгодники.

Ребекка. И вы так близко принимаете это к сердцу, ректор?

(*751) Кролл. Принимаю ли! Когда мне суют палки в колеса, портят дело всей моей жизни! (Понизив голос.) Но я готов сказать, что и это бы еще с полгоря. А вот что хуже всего... (Озираясь.) Надеюсь, нас никто не подслушивает за дверями?

Ребекка. О, никто, никто.

Кролл. Так знайте же - мятеж и раздор проникли и в мой собственный дом. В мою собственную тихую семью. Нарушили мир моей семейной жизни.

Росмер (встает). Что ты говоришь! У тебя в доме?..

Ребекка (подходя к ректору). Дорогой ректор, что же такое случилось?

Кролл. Представьте себе, мои собственные дети... одним словом... мой Лауриц - главарь этой шайки школьников! А Хильда вышила красную папку, чтобы прятать туда номера "Маяка"!

Росмер. Вот чего мне никогда не снилось... чтобы у тебя... в твоем доме!..

Кролл. Да кому бы это приснилось? В моем доме, где всегда царил дух послушания и порядка... где до сего времени царило единодушие, одна воля...

Ребекка. А как приняла это ваша супруга?

Кролл. Да, вот это-то самое невероятное! Всю свою жизнь, и в мелочах и в серьезных вопросах, она разделяла мои мнения, одобряла все мои взгляды, и вдруг, оказывается, теперь во многом готова склониться на сторону детей. Да еще меня же винит в том, что случилось. Говорит, что я угнетаю молодежь. Как будто не необходимо именно... Так вот какой раздор вселился в мой дом. Но я, разумеется, по возможности избегаю говорить об этом. О таких делах лучше молчать. (Ходит по комнате.) О-хо-хо-хо! (Останавливается с заложенными за спину руками у окна и глядит в него.)

Ребекка (приближается к Росмеру и говорит ему быстрым шепотом, незаметно для ректора). Скажи ему!

Росмер (так же). Не сегодня.

Ребекка (так же). Именно сегодня! (Отходит и поправляет лампу.)

Кролл (возвращается от окна). Так вот, дорогой Росмер, теперь ты знаешь, что дух времени осенил своими (*752) темными крылами и мою семейную жизнь и мое официальное поприще. И чтобы я да не стал бороться с этим пагубным, растлевающим и всесокрушающим духом времени любым оружием, какое только попадется под руку? Нет, я твердо решил действовать. И пером и словом.

Росмер. И надеешься чего-нибудь достигнуть таким путем?

Кролл. Во всяком случае, хочу отбыть воинскую повинность гражданина. И, по-моему, патриотический долг обязывает к тому же всех и каждого, кто стоит за добро и за правое дело. Вот по этому поводу я главным образом и пришел к тебе сегодня.

Росмер. Но, дорогой мой, что ты хочешь сказать? Что же я могу?..

Кролл. Помочь своим старым друзьям. Поступать, как мы. Идти с нами рука об руку, по мере возможности.

Ребекка. Но вы же знаете, ректор, господину Росмеру все это не по душе.

Кролл. Свое нерасположение ему придется как-нибудь побороть. Ты плохо следишь за веком, Росмер. Сидишь тут, зарывшись в свои исторические изыскания. Сохрани бог, я отношусь с полным уважением ко всем этим родословным и всему прочему. Да время-то теперь не такое, чтобы этим заниматься, к сожалению. Ты представить себе не можешь, в каком положении теперь страна. Чуть ли не все перевернулось вверх дном, изменились все понятия. Нужно положить гигантский труд на то, чтобы все восстановить, одолеть все заблуждения.

Росмер. И я так думаю. Но такого рода труд совсем мне не по плечу.

Ребекка. И вдобавок, я думаю, сам господин Росмер стал смотреть на жизнь шире, чем прежде.

Кролл (пораженный). Шире?

Ребекка. Да, - или свободнее. Более независимо и беспристрастно.

Кролл. Что это значит? Росмер... да не мог же ты оказаться настолько слабым, дать себя ослепить такой случайностью, что вожаки толпы одержали временную победу!

Росмер. Дорогой мой, ты ведь знаешь, как мало я смыслю в политике. Но, право, мне кажется, что в послед-(*753)ние годы люди, отдельные личности стали мыслить как-то самостоятельнее.

Кролл. Н-ну, и ты это без дальнейших околичностей считаешь за благо? Как бы тебе тут жестоко не ошибиться, друг мой! Ты прислушайся только, какие мнения в ходу у радикалов - и среди сельского населения и в городе. Та же самая премудрость, что проповедуется "Маяком".