Джон Апдайк - Переворот

— Или где шеф-министр радикальной хунты, — добавил я, — ведет подрывные разговоры с американской разведкой и пытается заразить своего президента фальшивым, сентиментальным атеистическим плюрализмом, который он в результате этих разговоров подцепил?

Эзана не смог ответить из-за появления Кутунды, спрятавшей согласно установленным в правительстве правилам свою секретарскую униформу под просторным бубу; она ворвалась в кабинет Эзаны в сопровождении человека с узким лицом, в котором, несмотря на его формально строгий вид, я признал того полицейского из племени фула, который читал королю Коран. Он был по-прежнему в феске сливового цвета, но вместо белой куртки и панталон касты служителя в высших сферах на нем была рубашка в узенькую, словно ниткой проложенную, полоску и коричневато-серые брюки, неприлично узкие в бедрах и такие широкие внизу, что из-под них видны были лишь квадратные, словно эмалированные, носы туфель. И Кутунда, и он держали полные стаканы какого-то напитка и явно собирались вернуться на своего рода вечеринку. В руке у нее, кроме того, была коробочка соленого печенья под названием «Хай-Хо», а ее молодой спутник держал полумесяц эдамского сыра с красной корочкой. Они пришли, однако, по моему требованию, чтобы присутствовать в качестве свидетелей при задержании их хозяина Мтесой и Опуку как предателя страны и человека, который ходит в шелках. Эзану поместили в комнаты, где сидел король в казарменном крыле Дворца управления нуарами, над Народным музеем империалистических зверств, вблизи истиклальской Антихристианской школы для девочек, с волейбольной площадки которой отчетливо слышались крики играющих.

Мне утомительно перечислять здесь все возражения и мольбы Эзаны. В частности, он сказал следующее:

— Мой президент, если вы посадите под замок своего шеф-министра и одновременно предпримете свое индивидуальное странствие в пещеру в Балакском массиве, о которой ходят всякие слухи, вы оставите Куш без руководства!

Я сомневался, что Куш это заметит, но никогда не вредно обезопасить себя, и чтобы показать Эзане, как я способен свободно и быстро принимать решения, я повернулся к молодому шпиону в феске и назначил его исполняющим обязанности министра внутренних дел, заведующим Бюро по транспорту, координатором лесов и рыболовного промысла и председателем Совета по туризму. Кутунда, сказал я, проинструктирует его и расскажет о его обязанностях.

Обязанности, обязанности. Прежде чем двинуться в путь, необходимо было посетить мою вторую жену и прижать к груди мой маленький росточек. Укутанная жила в изолированной вилле в самой уважаемой части Ле Жардена, где до 1968 года, когда шли дожди, выросли высокие платаны и каштаны, привезенные поселенцами, а за пять последующих лет деревья начали чахнуть, вянуть и совсем засохли. Их белые скелеты, жестоко обрезанные в галльской манере, обрамляли вьющиеся дорожки. Вилла Кэндейс заросла гнилостной зеленью, но засуха сделала то, что поленилась сделать рука человека, тем не менее высохший, лишившийся листьев вьюнок пробрался по трещинам в штукатурке фасада, его пальчики вцепились в ставни и поползли вверх по маленьким ионическим колоннам портала. Лоза уже стала выдирать плиты из крыши портала, но тут ее жизнь прекратилась. Когда я дернул за колокольчики, внутри раздался странный шуршащий звук, однако Кэндейс быстро подошла к двери, точно сквозь сплошные стены следила за моим появлением.

А возможно, она собиралась выйти, так как была закутана с головы до пят в тускло-черное буи-буи с паранджой, закрывавшей все лицо. Разбросанные по вуали дырочки, более мелкие, чем на капустной терке, позволяли смотреть на мир, представлявшийся ей в пятнышках. Возможно, в удаленном уголке Афганистана или Йемена еще существует какой-нибудь полоумный старик — торговец специями, шейх или бандит, который держит своих наложниц в таком виде, но в Истиклале, где социалистический прогресс укрепил традиционное легкомыслие африканских женщин, подобный костюм не мог не вызывать иронии, не восприниматься как злая шутка надо мной.

— Боже правый, смотрите, кто пришел! — послышался ее голос сквозь слои муслина.

Позади нее стояла крупная горничная из племени сонгай с корзинкой на руке. На лице девушки появилось встревоженное выражение: я был для нее олицетворением власти и главным нанимателем. У Кэнди не было другой прислуги, и не из-за моей скаредности. В первые годы нашего брака, когда я проводил с ней половину, а потом треть своего времени, в доме было достаточно слуг. А когда мои посещения постепенно сошли на нет, она стала отпускать слуг, раз в месяц сама делала уборку в доме, даже копалась в огороде, пока солнце чуть не сожгло ее. Сейчас Кэнди явно собралась вместе с прислужницей за покупками, но поскольку она почти никогда ничего не покупала, предпочитая заказывать по почте непортящиеся продукты из Соединенных Штатов, я мог лишь заключить, что целью таких вылазок было показаться закутанной и таинственной среди сплетниц и вызвать скандал. Люди скажут, что Эллелу в приступе страсти изуродовал жену или из порочных сексуальных склонностей женился на чудовищной уродке.