Редьярд Киплинг - От моря до моря

- Теперь верите? - спросил американец. - Только англичанину или человеку из наших восточных штатов придет в голову стрелять с плеча, словно в мелодраме. Я разделался с вами, прежде чем вы успели изготовиться, и все оттого, что мне знаком этот фокус. Однако есть люди, которые, когда надо, разделаются со мной так же легко, как я - с вами. Им не нужно тянуться за револьвером, как пишут романисты. Оружие всегда под рукой, спереди, у второй пуговицы на подтяжках. Эти люди стреляют не целясь прямо в живот. Теперь понимаете, почему, если вспыхнет ссора, необходимо четко показать, что вы не вооружены. Совершенно не обязательно поднимать руки вверх. Выньте их из карманов и держите где угодно, лишь бы ваши друзья видели их. Тогда вас пальцем не тронут. А если кто-нибудь посмеет, будьте уверены, что его тут же застрелят по единодушному приговору собравшихся.

- Своеобразное утешение для трупа, - сказал я.

- Понимаю, что обескуражил вас. Однако не думайте, что на любой территории Америки люди настолько безответственны и разнузданны. Только в немногих городах, где преобладают истинно крутые нравы, необходимо не иметь при себе оружия. В других местах - пожалуйста. Многие мои знакомые в Америке обыкновенно носят при себе что-нибудь, но это просто так, в силу привычки. Они даже не помышляют прибегать к помощи револьвера, правда если их к этому не принуждают. Беспокойство может причинить лишь тот, кто вытаскивает эту игрушку, чтобы привести веские аргументы в пользу консервирования персиков, выращивания апельсинов, раздела городских участков или прав на воду.

- Благодарю вас, - сказал я чуть слышно. - Я намереваюсь изучить это позднее. Весьма признателен за информацию.

Когда он ушел, я подумал, что, выражаясь языком, принятым на Востоке, меня, вероятно, "водили за нос". Однако не оставалось никаких сомнений относительно искусства этого человека владеть оружием, чему он нашел столь тонкое извинение.

Я представил этот случай на рассмотрение профессора. "Мы отправимся в Америку, прежде чем ты успеешь заклеймить ее окончательно, - сказал он. В Америку мы поплывем на американском корабле и скажем "гуд бай" Японии".

В тот вечер мы подбили "выручку" от пребывания в "стране маленьких детей". Мы проделали это с большей тщательностью, чем многие подсчитывают свое серебро, и вот что вспомнили: Нагасаки с его серыми храмами, зелеными сопками и изумление от встречи с новым берегом; Внутреннее Японское море тридцатичасовая панорама проплывающих мимо нас (к нашему восторгу) серых, бурых, серебристых, словно крашеных, островков; Кобе, где мы наелись досыта, а затем посетили театр; Осака - город каналов и цветущих персиковых деревьев; Киото - счастливый, ленивый и пышный Киото; голубые стремнины и невинные развлечения Арашимы; Отсу на безбрежном озере под дождем; Миношита в горах; Камакура на берегу ревущего Тихого океана, где Великий Будда с невозмутимым видом прислушивается к шуму столетий и грохоту прибоя; Никко - самое прелестное место под солнцем; Токио - на две трети цивилизованный и вполне прогрессивный людской садок; композитная франко-американская Иокогама. Мы освежили в памяти все эти места, сортируя и откладывая в сторону самые драгоценные воспоминания. Если бы мы задержались в Японии дольше, то могли бы испытать разочарование. Впрочем, это было бы невозможно.

- Какое умозрительное обобщение ты можешь сделать? - спросил профессор.

- Девушка из чайного домика, одетая в желтовато-коричневый креп, стоит под цветущим вишневым деревом. У нее за спиной зеленые сосны, два младенца и выгнутый, как спина борова, мост, переброшенный через реку цвета бутылочного стекла, которая бежит по голубым валунам. На переднем плане маленький полицейский в мешковатой европейской одежде попивает чай из бело-голубой посуды на черном лакированном столике. Кудрявые белые облака над головой и холодный ветер вдоль улицы, - сказал я.

- Мое обобщение несколько иное. Японский мальчишка в плоской немецкой фуражке и мешковатой итонской куртке; Великий Повелитель из магазина игрушек; игрушечная железная дорога; сотни других игрушек; поля, словно намалеванные зеленой краской. Все вместе аккуратно упаковано в коробку камфарного дерева и снабжено сопроводительной инструкцией под названием: "Конституция - цена двадцать центов".

- Ты обращал внимание на теневые стороны. Стоит ли вообще записывать свои впечатления, чтобы их читали другие? Каждый должен иметь наготове собственные. А что, если я и вправду опубликую путевые заметки?