Джозеф Конрад - География и некоторые исследователи

Только один раз энтузиазм этот вызвал насмешки моих школьных приятелей. Однажды, приставив палец к самому центру белого в то время сердца Африки, я заявил, что когда-нибудь побываю там. Приятели задразнили меня совершенно справедливо. Я сам был пристыжен тем, что скатился к такому пустому бахвальству. Ведь ничто не могло быть несбыточнее самых фантастических моих помыслов. Однако факт остается фактом: лет восемнадцать спустя жалкий пароходик, которым я командовал, стоял на причале у берега африканской реки.

Все было темно под звездами. Все белые, находившиеся на борту, спали, кроме меня. Я рад был постоять в одиночестве на палубе и мирно выкурить трубку после тревожного дня. Чуть приглушенное ворчание громоподобного водопада Стенли висело в тяжелом ночном воздухе над последним судоходным отрезком верхнего Конго, в то время как не более чем в десяти милях, повыше водопада, в лагере Решида беспокойно дремали еще не разбитые отряды арабов Конго. Для них день был уже окончен. Поодаль, в середине речного потока на черном островке, приютившемся среди пены взвихренных вод, слабо мерцал одинокий маленький огонек, и я благоговейно произнес про себя: "Вот оно, то самое место, о котором я хвастался мальчишкой". Огромная печаль охватила меня. Да, это было то самое место. Но возле меня не было и тени друга, чтобы разделить со мной эту неимоверно пустынную ночь, ни памяти о великом прошлом - только полные отвращения мысли о прозаическом газетном "трюке" и самой гнусной драке из-за поживы которая обезображивала когда-либо историю человеческого духа и географических исследований. Какой конец идеализированной действительности, возникшей в мальчишеских мечтаниях! Я дивился тому, как я сюда попал, потому что, в самом деле, причиной этому, был непредвиденный и представляющийся теперь невероятным эпизод в моей жизни моряка. И все же факт остается фактом: я выкурил полуночную трубку мира в самом сердце африканского континента и почувствовал себя там очень одиноким.

Но в море у меня никогда не было этого чувства. Там я никогда не бывал одинок, потому что неизменно находился в обществе. В обществе великих мореплавателей, первых взрослых друзей моих отроческих лет. Бессмертное море сохраняет в вас ощущение его прошлого, память обо всех подвигах, которые были совершены человеческой мудростью и отвагой среди его беспокойных волн. Эти подвиги вызывали во мне чувство глубочайшей преданности и, вероятно, лишь покровительству великих мореплавателей, всегда живущих в моей памяти, обязан я тому, что, не будучи ни исследователем, ни ученым, я все же получил возможность проплыть через самое сердце старинной тайны Тихого океана, через районы, которые даже в мое время были еще очень несовершенно нанесены на карты и далеко не полиостью известны.

Это произошло в 1888 году, когда судно под моей командой, стоявшее в Сиднее, принимало на борт смешанный груз для острова Маврикия - и вдруг, в один прекрасный день, все глубоко затаенные во мне мысли об исторической важности тихоокеанских исследований всплыли на поверхность. Почти не раздумывая, я сел и написал письмо судовладельцам, предлагая взамен обычного южного рейса провести судно на остров Маврикия через пролив Торреса. Я имел все основания ожидать серьезной взбучки, хотя бы за то, что отнял у них лишнее время своим неслыханным предложением.

Должен признаться, что я ждал ответа с некоторым трепетом. Ответ пришел в свое время, но вместо ожидаемого мной ворчливого начала "нам трудно понять..." и т. д. и т. д. он просто обращал мое внимание на тот факт, что "этот маршрут потребует выплаты дополнительной страховой премии", и т. п. и т. п. А заканчивался он следующими словами: "Впрочем, в целом мы не возражаем против вашего намерения провести судно через пролив Торреса, если вы уверены, что навигационный сезон еще не заканчивается и можно избежать опасностей штилей, которые, как вы знаете, по временам господствуют в Арафурском море".

Я прочел письмо и почувствовал угрызения совести. Навигационный сезон, пожалуй, близился к концу. Я не был скрупулезно честным в своей аргументации. Может быть, потому, что не верил в ее успех. А теперь мне предлагалось взять все под свою ответственность. Должно быть, мое письмо попало в контору компании "Г. Симпсон и сыновья" в счастливый день, - в романтический день. Не стану притворяться, что я раскаиваюсь в том, что уклонился тогда от строгой истины, - разве была бы так дорога мне память о моей морской жизни, если бы она не включала в себя и плавания через пролив Торреса на всем его протяжении, от устья реки Флай - и дальше, вдоль путей первых мореплавателей?