Клайв Льюис - Кружной путь, или Блуждания паломника

- А пела я хорошо! - рыдала Викториана. - Всех великих людей преследуют, пока они живы... меня пре-пре-преследуют... значит, я великая!

- Что, нечем крыть? - возликовали Снобы, а Викториана выбежала из комнаты.

-- Надо сказать, - промолвил один из них, - песенка ее... тогось...

- Да уж, слушать противно, - поддержал его другой.

- Ей бы и съездить по морде, - предложил третий.

- Избаловали! - пояснил четвертый. - Перехвалили, вот в чем беда.

- То-то и оно! - откликнулся хор.

Глава 2

Южный ветер

- Может, кто другой споет? - сказал Болт. - Я! - закричали человек тридцать, и тот, кто кричал громче всех, вышел на середину комнаты. Он был из бородатых, в красной рубахе, в шортах крокодиловой кожи, и держал большой барабан. Ударив в этот барабан, он стал извиваться, глядя на всех огненным взором. На сей раз Джон острова не видел. Ему показалось, что он в зеленой тьме, среди переплетенных корней и мохнатых лиан, шевелящихся, как змеи. Тьма сгущалась, дышало жаром, корни сплелись в огромный непотребный комок, и песня оборвалась.

- Да, - сказали все Снобы, как один, - истинно мужское искусство.

Джон огляделся и увидел, что сами Снобы, холодные, как огурцы, спокойно курят и пьют свое лекарство. "Какие, однако, чистые люди", - подумал он и устыдился за себя.

- Ну, как? - спросил бородатый певец.

- Я... я не все понял... - отвечал Джон.

- Ничего, поймешь! - сказал певец и грохнул по барабану. - Крутись, не крутись, а этого ты и хотел.

- Нет, нет! - вскричал Джон. - Вы ошиблись, честное слово. Это выходит, у меня всякий раз, а хочу я другого.

- То есть как?

- Если бы я хотел этого, я бы не горевал, когда так выходит. Ну, скажем, если ты голоден, ты же не огорчишься, когда тебя накормят. И я не пойму...

- Не поймешь? Давай объясню.

- Я думал, вам не нравится лорд Блазн потому, что его песни вызывают этих... темнокожих.

-- Так оно и есть/

- Чем же лучше с темнокожих начинать? По лаборатории пронесся тихий свист, и Джон догадался, что ляпнул глупость.

- Ты что? - грозно спросил бородатый. - Значит, я пою про этих девок?

- Мне... мне померещилось... - залепетал Джон.

- Ясно, - сказал певец. - Не отличает искусства от порнографии, - и, подойдя к Джону, он плюнул ему в лицо.

- Так его, Фалли! - воскликнули Снобы. - Поделом!

- Грязная тварь, - сурово определил один из них.

- Что говорить, Пуритания! - вздохнула девица.

- Чего вы хотите? - сказал Болт. - Он доверху набит запретами. Любые его слова - только рационализация подавленных влечений. Спела бы ты, Глагли?

Глава 3

Свобода мысли

Глагли немедленно поднялась и оказалась длинной как телеграфный столб. Выйдя на середину комнаты, она подбоченилась, умудрившись так вывернуть руки, словно в них нет суставов, и пошла боком, завернув носки внутрь. Подергав бедром как будто оно вывихнуто, она хрюкнула и сказала:

- Глобол обол укли огли глобол глугли глу, - после чего издала губами тот неприятный звук, который издают младенцы. Потом она села на место.

- Спасибо большое, - вежливо сказал Джон.

Но Глагли не ответила, ибо говорить не умела, ударившись обо что-то в детстве.

- Ну, она тебе угодила? - спросил Болт.

- Я не все разобрал...

- А почему? - сказала женщина в очках, не то гувернантка, не то сиделка при Глагли. - Потому что вам нужна красота. Пора понять, что гротеск - это пафос современной музыки.

- Выражает первобытное отчаяние, - прибавил кто-то.

-- Реальность треснула по всем швам, - пояснил толстый юноша, который напился лекарства и лежал на спине, сладостно улыбаясь.

- Наше искусство, - продолжала сиделка, - должно быть жестоким.

- Мы потеряли идеалы на войне, - сказал молодой Сноб, - в дерьме, и в крови, и в грязи. Поэтому мы жестоки и откровенны.

- Простите, - сказал Джон, - воевали, собственно, ваши отцы, а они живут тихо, мирно.

- Мещанин! - вскричали Снобы и повскакивали с мест.

- Если вы воевали сами, - сказал Джон, отшатываясь от летящей в него реторты, - почему вы одеты, как подростки?

- Мы молоды! - орали все. - Мы - новое искусство, мы - мятеж!

- Нам не до гуманизмов, - прибавил один из бородатых, ловко ударяя Джона под коленку.

- Мы отбросили запреты! - завопила худая старая девица, а шесть других девиц вцепились Джону в лицо. Он кинулся на пол, вскочил, побежал к выходу, за ним летели какие-то колбы, а на улице собаки помчались за ним, люди же кидали в него всякий мусор и орали:

- Мещанин! Лицемер! Сквалыга!

Глава 4

Самый главный

Наконец он выбежал за город и присел отдохнуть, думая о том, не вернуться ли к лорду Блазну. Кругом лежала равнина, на Востоке темнели горы. Солнце спускалось. Джон с трудом поднялся и побрел на Запад. Вскоре солнце скрылось и стал накрапывать дождь.