- Тихо, - сказал он. - Что тут за крик? Вы что, напились? Где вино? Он хотел пройти, но мать решительно преградила ему дорогу, глядя прямо в это белое, как свиное сало, лицо и серые, как пепел, глаза под форменной фуражкой.
- Вам сюда нельзя, - сказала она твердо, - здесь... ребенок.
- Ребенок? Что еще за ребенок?
- Здесь рожает женщина, - сказала мать.
В этот момент Каролина закричала.
- Боже ты мой! - сказал полицейский. Он заглянул через плечо матери в хижину, увидел громаду миссис Нзубы, склонившуюся над лежащей на матраце женщиной. Глаза его оглядели прокуренный потолок, грязный пол, течь в крыше и всякую рвань, разбросанную, как для продажи. Запахи дыма, масла и родов наполняли комнату.
- Рожает?.. Здесь? - спросил он, затем пожал плечами и проворчал: - Ну, ладно, ладно. - Он повернулся, отдавая приказания своим людям, и мать захлопнула за ним дверь.
Каролина снова закричала, ее ноги напряглись, и миссис Нзуба сказала матери:
- Началось.
- Все будет хорошо, Нзуба? - взволнованно спросила мать. - Сестра...
- Все хорошо, - ответила массивная Нзуба. - Эти вещи нам не впервой. В этом мы разбираемся, Паулс.
Роженица кричала и напрягалась, и женщины суетились над ней. А в темноте улицы в глине, как гадюки, шипели шины - полицейские автомобили уезжали, как пьяные, спотыкаясь на камнях и колдобинах. Они перевернули всю локацию, как вытряхивают пальто, выворачивая карманы и отдирая подкладку с тщательностью скряги, разыскивающего запропастившуюся монету, и теперь с ревом и рокотом катились назад под проливным дождем.
25
Мусорная свалка на краю локации - излюбленное место детских игр. Там можно взбираться на дюны мокрой бумаги и ветоши и продираться сквозь джунгли ржавого железа, качаться на гнилых и скользких обломках, вдыхать зловонный болезнетворный воздух, кишащий мухами, как пудинг изюминами. Из гниющего трупа помойки торчат сокрушенные ребра каких-то машин, разломанные стулья, вывалившиеся, спутанные провода-внутренности. Здесь можно увидеть самые немыслимые обломки и отбросы: дверь, которая никуда не ведет, секцию канализационной трубы, в которой так изумительно звучит эхо. Черви, извиваясь, буравят ходы в черной мякоти разлагающегося дерева, и великое множество разнообразнейших насекомых населяет изломанный мир фарфоровых черепков и консервных банок. Здесь валяются ржавые железнодорожные рельсы, искореженные, изогнутые, как растения с какой-то другой планеты, и вспученный кузов древнего автомобиля, зияющий, как пасть небывалого чудовища.
Все на этой свалке - совершенно бесполезные отбросы, конечный результат деятельности гигантского кишечника трущоб. Потому что все, могущее принести хоть какую-то, самую невероятную пользу, имеющее хоть какую-то, самую ничтожную цену, - все это давным-давно уже растащили. Кто-нибудь выбрасывает треснувшую ночную посудину - ее подбирают, чтобы использовать как цветочный горшок. Свалка - это чудовищный обменный рынок. Здесь богатство даже в грязи. Однажды здесь был найден трупик задушенного новорожденного младенца, завернутый в окровавленные газеты. Собственно, нашел его первым один бродячий пес и как раз пожирал свою добычу, когда его заметил кто-то из людей.
Дождь прекратился, и дети снова принялись за игры на свалке, вскидывая над головами пригоршни конфетти из гниющих тряпок и размокшей бумаги и весело оглашая воздух старческими детскими голосами:
- Вот это да! Ночной горшок! - кричит один и нахлобучивает его себе на голову, как каску. - Смир-р-но!
- Да пошел ты, знаешь куда, солдат нашелся!
- А что? Я тебя могу насмерть пристрелить запросто.
- Много воображаешь. Мой отец был солдатом, настоящим солдатом, понял!
- Ну, ладно, ладно. Вот у Йорни брат Чарли тоже был солдатом. Спроси его.
Иорни Паулс пыжится от гордости.
- Ну да, Чарли был солдатом, это точно. И на войне он был, но уже давным-давно. А вы как думали? - Что-то вспомнив, он вдруг кричит: - Это что! А вот знаете, мой другой брат, Ронни, убил шлюху. Он теперь сидит в тюрьме, только подумайте! Прирезал ее до смерти, ножом. - Он тычет себя пальцем в живот и визжит, изображая, как это было, и пританцовывает на груде отбросов. Все смеются, а он гордо кричит: - А Чарли говорит, что Ронни, наверно, повесят на веревке! - Он сжимает себе ладонями горло и давится, задыхаясь, а остальные кричат и хохочут в восторге.
Какой-то малыш кричит:
- Эй, посмотрите! Я нашел ружье. - Он прижал к плечу кусок старой водопроводной трубы и целится во всех: - Кх! Кх! Кх!
Читать дальше