Мартти Ларни - Памфлеты, фельетоны, рассказы

Вчера, когда я рассказывал барышне Улпукке о том, что в Нью-Йорке в марте состоялась гигантская выставка платья благородных комнатных собак, она крайне заинтересовалась:

- Такую выставку следовало бы устроить и нам в Хельсинки. Просто позор, что в Финляндии не следят за развитием моды большого света...

Около нас появилась маленькая девчурка, которая стала гладить взъерошенную голову Бена фон Гравенштей-на. Но барышня Улпукка отстранила ее, раздраженно воскликнув:

- Не тронь ее грязными руками! Тебя не воспитывали, что ли?

Затем барышня Улпукка снова повернулась ко мне и продолжила:

- Не находите ли вы, что родителям следует лучше воспитывать своих детей?

Голоса петухов

Туристы, а отнюдь не природа, создали климат Флориды. Когда в северных штатах наступали заморозки, под солнцем Флориды появлялись первые туристы. Были среди них и такие, кто-нахватал больше, чем был способен промотать, однако преобладающую часть составлял честный народ, оплачивавший свою поездку и двухмесячное пребывание в каком-нибудь туристическом отеле в кредит. Жизнь без-забот требует, чтобы у-человека было долгов больше, чем денег... Сладкая иллюзия всегда больше по душе, чем горькая действительность.

Профессор Сэм Харрисон прибыл во Флориду не спасаться от зимы, а руководить кафедрой. Будучи естествоведом, он крайне редко пуделял внимание переменам погоды и людям. Следовательно, туристы не нарушали его душевного покоя, хотя и вызывали некоторые нарушения в гармонии самой природы: вспугивали птиц и бабочек - обитателей чащ и зарослей, превращали заповедники в закусочные под открытым небом. Скамейки в парках становились кафедрами любви, а песчаные отмели - шумными базарами.

Сэм Харрисон был плутишкой среднего возраста, который, верил в человечность, но,, однако, больше доверял животным; Редкая- шевелюра обрамляла его лысый череп, подобно венку, сплетенному из конского волоса; глаза его были маленькими и живыми, рот широким и скептическим, в верхней челюсти торчали вставные зубы. Современная типология, несомненно, отнесла бы его к лептосомам или астеникам. Все в нем чудилось вытянутым, туловище и ноги были тощими, плечи покатыми, руки тонкими и костлявыми, грудная клетка продолговатой и плоской. Он был несколько робким, временами нервозно-взвинченным, большим любителем природы и книг.

Столь тщательные приметы могут показаться читателю лишними. Однако перечень их необходим, так как если вам когда-нибудь доведется застать его в вашем саду, ловящим полевых мышей, или в зоопарке, беседующим с животными, то, ради бога, не зовите полицию или врачей, Сэм Харрисон абсолютно безвреден. Он не страдает ни шизофренией, ни клептоманией, не склонен к насилию и не пристает к замужним женщинам. Если он окажется чуть хромым, то это объясняется чересчур тесной обувью, если же он будет нервно подергивать ресницами, то это лишь признак застенчивости. Если он попросит вас подать ему несколько монет на еду, не отказывайте, ибо значит, он действительно голоден, а если скажет, что погода прекрасная, то поддакните ему, даже если идет дождь, ибо уже одно ваше согласие отвлечет его от противоречий внешнего мира.

Итак, Сэм Харрисон прибыл во Флориду не для развлечения, а ради честного труда. Его избрали профессором университета Шантана, существовавшего на пожертвования и на доходы с благотворительных базаров. Его специальностью была речь животных, и особенно фонетика птиц, о которой он написал немало научных трудов. Будучи единственным соискателем, он был принят, но, прежде чем вверить ему благородную миссию преподавателя, ректор университета Микс пожелал побеседовать с ним наедине.

- Мистер Харрисон, как прикажете величать вас - профессором или доктором? - поинтересовался ректор, который был обязан своим постом тому, что его отцу принадлежало несколько нефтяных источников в Техасе.

Сэм Харрисон взглянул в глаза своему молодому начальнику и сухо ответил:

- Называйте как угодно. Жена, бросившая меня с полгода тому назад, обычно звала меня "идиотиком".

- Но я еще не знаком с вами настолько близко, - откровенно и, как обычно, невпопад ответил ректор.

- Называйте пока хоть доктором, - усмехнулся Сэм Харрисон, углубившись в слушание птичьих голосов, Доносившихся из открытого окна.

- Гуси! - воскликнул он вдруг.

- Ошибаетесь, - возразил ректор. - Это наш попугай. Он пытается подражать пению моей жены.

- Прошу прощения, - смущенно пробормотал Сэм Харрисон. - Ваш попугай заинтриговал меня. У него своеобразный голос. Как вы, наверное, заметили, я мгновенно определяю разницу между музыкальной и логически-грамматической структурами языка. Язык вашего попугая - выразитель душевных переживаний. Уже в этом отношении обе функции языка проявляются по-разному...