Джозеф Конрад - Зеркало морей

Характеры этих двух ветров, которые делят между собой господство в великих океанах, глубоко различны. Любопытно, что ветры, которые принято считать непостоянными и капризными, остаются верны своей природе во всех областях земного шара. К нам в Англию, например, Восточный Ветер прилетает через большой материк, проносясь над громадными пространствами суши. Для восточного побережья Австралии Восточный Ветер — это ветер с океана, прилетающий туда через величайшее на земном шаре водное пространство. Тем не менее и в Австралии, и у нас сохраняет свои характерные особенности, проявляет удивительное постоянство во всех своих пороках. Члены династии, к которой принадлежит Западный Ветер, несколько меняют свой облик в зависимости от того, где они господствуют, — так же какой-нибудь Гогенцоллерн, оставаясь Гогенцоллерном, становится румыном на румынском троне, или принц Саксен-Кобургский учится облекать свои мысли в строй болгарской речи.

Самодержавная власть Западного Ветра — все равно в 40 градусах на юг или в 40 градусах на север от экватора — отличается широкой, размашистой, откровенной и дикой безрассудностью варвара. Ибо он — великий самодержец, а чтобы быть настоящим самодержцем, нужно быть и настоящим варваром. В ту пору, когда формировался мой характер, меня настолько приучили видеть в нем владыку, что и теперь еще я не допускаю мысли о восстании. К тому же, что пользы бунтовать в четырех стенах против грозной власти Западного Ветра? Нет, я остаюсь верен памяти могучего владыки. Одной рукой держит он обоюдоострый меч, другой раздает награды за рекордные дневные переходы и сказочно быстрые рейсы тем из своих придворных, кто умеет быть бдительным и улавливать каждый оттенок его настроения.

По наблюдению старых моряков, Западный Ветер каждые два года «задает перцу» всем, кому приходится плавать по Атлантическому и дальше, в «сороковых» широтах океана, и мы покорно принимаем от него все. Но надо сказать все-таки, что западный деспот очень уж беспечно играет нашей жизнью и стоянием. Правда, он великий монарх, способный управлять необозримыми океанами, куда, собственно говоря, человеку не следовало бы соваться, если бы его не толкала на это дерзкая отвага.

Отважным жаловаться не подобает. Простой торговец не должен роптать на то, что могущественный король берет с него дань. Десница его по временам очень уж тяжела, но даже тогда, когда приходится открыто оказывать ему неповиновение, например у рифов Эгульхас на пути из Ост-Индии в Англию, или когда огибаешь мыс Горн, он обрушивает на вас разящие удары честно, прямо в лицо, — и вам остается только не слишком падать перед ними. В конце концов, если вы сохраните хоть немного самообладания, добродушный варвар позволит вам пробить себе дорогу у самых ступеней его трона. Меч его опускается только время от времени — и тогда слетает чья-нибудь голова. Но даже если вы будете побеждены, вам обеспечены эффектные похороны и просторная, великолепная могила.

Таков царь, перед которым склонялись даже вожди викингов, а современный нарядный пароход дерзко вызывает его на бой семь раз в неделю. Впрочем, это только вызов, но еще не победа. Великолепный варвар сидит на троне своем в мантии из подбитых золотом облаков, взирая с высоты на большие пароходы, скользящие по его морям, как заводные игрушки, на людей, вооруженных огнем и железом — им не надо теперь тревожно следить за малейшим проявлением его царской воли. На него больше не обращают внимания, но он сохранил всю свою силу, величие и большую долю могущества. Даже самое время, которое колеблет все троны, остается на стороне этого владыки. Меч в его руке все так же остер с обеих сторон. И он может сколько угодно продолжать играть ураганами, швырять их с материка республик на материк монархий, в полной уверенности, что и молодые республики, и древние королевства, жар огня и мощь железа, вместе с бесчисленными поколениями отважных мореплавателей лягут прахом у ступеней его трона, пройдут и будут забыты ранее, чем наступит конец его царствованию.

Устья рек, впадающих в море, многое говорят смелому воображению. Не всегда они его чаруют, ибо бывают устья удручающе безобразные: низменность, или болото, или пустынные песчаные дюны, не подкупающие ни красотой, ни видом, который открывается с их вершин. Они покрыты скудной, жалкой растительностью, создающей впечатление нищеты и заброшенности. Правда, иногда эта некрасивость — только отталкивающая маска: морской лиман похож на брешь в песчаном крепостном валу, а между тем река протекает по богатой плодородной местности. Кроме того, все устья больших рек имеют свою прелесть прелесть открытого портала.