Дэвид Лоуренс: Англия, моя Англия

-- Иди скорей, няня, а то возьму и побегу туда, где змеи.

-- Джойс, умей же немножко потерпеть. Я только переодену Аннабел.

Ну, вот вам пожалуйста, вечно одно и то же. Работая на пустоши по ту сторону ручья, он слышал это. И все равно продолжал работать.

Вдруг послышался вопль, и он, отшвырнув лопату, бросился к мостику, вскинув голову, как потревоженный олень. Ага, вот и Уинифред -- Джойс чем-то поранилась. Он стал подниматься по садовой дорожке.

-- Что случилось?

Девочка кричала не умолкая. Теперь она выкрикивала:

-- Папа! Папочка! Ой-ой, папа!

А мать приговаривала:

-- Не бойся, маленькая. Дай-ка мама посмотрит.

Но девочка только захлебывалась криком:

-- Ой, папочка, папа, папа!

Ее напугал вид крови, хлещущей у нее из колена. Уинифред, сев на корточки, привлекла шестилетнюю дочь к себе, чтобы осмотреть рану. Эгберт тоже склонился над девочкой.

-- Не поднимай такой шум, Джойс,-- раздраженно сказал он.-- Как это с ней стряслось?

-- Упала на серп -- ты резал как раз здесь траву, так он и валяется с тех пор,-- сказала Уинифред, с горькой укоризной глядя ему в лицо, когда он нагнулся ниже.

Он вынул носовой платок и обвязал им колено ребенка. Потом взял на руки плачущую дочь и понес домой, наверх, в детскую. У него на руках она утихла. Но боль и сознание вины жгли ему сердце. Он оставил серп валяться там, на краю лужайки, и вот пострадал его первенец, ребенок, который так ему дорог. Впрочем, это ведь чистая случайность -- просто несчастный случай. Стоит ли ему так уж винить себя? Вероятно, ничего страшного, через два-три дня все пройдет. Стоит ли принимать это близко к сердцу, стоит ли волноваться? Он отмахнулся от своих страхов.

Девочка лежала на кровати в летнем платьице, очень бледная после пережитого потрясения. Пришла няня с младшей на руках; рядом, держась за ее юбку, стояла Аннабел. Уинифред, пугающе серьезная, с помертвелым лицом, нагнулась над коленом, развязывая почерневший от крови носовой платок. Эгберт тоже наклонился вперед, сохраняя видимость sang-froid1, хотя на душе у него было неспокойно. Уинифред прямо одеревенела от серьезности, значит, хотя бы ему следовало проявить чувство меры. Девочка стояла и похныкивала.

Из колена по-прежнему фонтаном била кровь -- порез был глубокий и пришелся в самый сустав.

-- Что ж, Эгберт, нужно ехать за доктором,-- с горечью сказала Уинифред.

-- Ой, нет! Ой, не надо!-- в ужасе заверещала Джойс.

-- Джойс, душенька моя, не плачь!-- Странным, полным трагизма и душевной муки движением -- движением Mater Dolorata2 -- Уинифред порывисто прижала девочку к груди. У Джойс даже слезы высохли от испуга. Эгберт посмотрел на трагическую фигуру жены, прижимающей к груди ребенка, и отвернулся. А маленькая Аннабел вдруг расплакалась:

-- Джойс, пускай у тебя не идет из ножки кровь!

За доктором Эгберт поехал в деревню, до которой было четыре мили. Все-таки Уинифред перегибает палку, думалось ему. Конечно же, само колено не повреждено. Конечно, нет. Царапина, и только.

_____________

1 хладнокровия (франц.)

2 скорбящей матери (искаж. лат.)

Врача не оказалось дома. Эгберт оставил ему записку и налег на педали, спеша домой,-- сердце у него сжималось от тревоги. Обливаясь потом, он соскочил с велосипеда и вошел в дом с довольно пристыженным видом, как человек, которому есть в чем себя упрекнуть. Уинифред сидела наверху у кроватки Джойс, а та, побледневшая и важная, ела, лежа в постели, пудинг из тапиоки. У Эгберта сердце дрогнуло при виде испуганного, бледного личика дочери.

-- Я не застал доктора Уинга,-- сказал Эгберт.-- Он будет у нас примерно в полтретьего.

-- Не хочу, пускай не приходит,-- захныкала Джойс.

-- Джойс, родная, надо потерпеть и вести себя смирно,-- сказала Уинифред.-- Тебе не будет больно. Зато доктор скажет, что делать, чтобы у тебя побыстрей зажила коленка. А для этого он должен побывать у нас.

Уинифред всегда все старательно объясняла девочкам, и всегда им в первые минуты после этого нечего было сказать.

-- Кровь все еще идет?-- спросил Эгберт.

Уинифред осторожно отогнула край одеяла.

-- Нет, по-моему,-- ответила она.

Эгберт тоже нагнулся, посмотрел.

-- Да, перестала.-- Он выпрямился с прояснившимся лицом.-- Доедай пудинг, Джойс,-- обратился он к дочери.-- Это будет совсем не страшно. Несколько дней придется посидеть спокойно, вот и все.

-- Пап а ведь ты не обедал?

-- Нет еще.

-- Тебя няня покормит,-- сказала Уинифред.

-- Все будет хорошо, Джойс,-- сказал Эгберт, улыбаясь дочери и отводя с ее лба прядку белокурых волос. Девочка ответила ему пленительной улыбкой.