Джеймс Макферсон - Поэмы Оссиана

*

... так ущелья

Удерживают звук ветров ревущих

Мильтон [Потерянный рай, II, 285].

Рино пришел к могучему Каросу и ударил о землю копьем пламенеющим. "Выходи на сражение с Оскаром, о ты, воссевший на водах зыбучих. Фингал далеко, он слушает в Морвене пение бардов своих, и ветер чертога играет его волосами. Копье его грозное рядом покоится, там же и щит, подобный померкшей луне. Выходи на сражение с Оскаром, геров остался один".

Он не пошел чрез многоводный Карун; ** бард вернулся с песней своей. Серая ночь над Кроной сгущается. Пиршество чаш уготовано. Сотня дубов горит на ветру, и бледный свет озаряет вересковую пустошь. Духи Ардвена мчатся сквозь луч, являя вдали свой смутный облик. Комала едва различима на вихре своем,*** а Хидаллан угрюм и смутен словно месяц, померкший в тумане ночном.

** Река Каррон.

*** Подразумевается сцена смерти Комалы, составляющая содержание драматической поэмы. Поэт упоминает ее здесь, чтобы ввести окончание истории Хидаллана, повинного в смерти Комалы, за что Фингал изгнал его из своих войск.

"Почему ты печален? - Рино спросил; он один лишь видел вождя. - Почему ты печален, Хидаллан, разве тебе не воздали хвалы? Песнь Оссиана звучала, и дух твой сиял на ветру, когда ты склонялся с облака слушая пение барда Морвена".

"А разве очи твои видят героя, подобного смутной маре ночной? - молвил Оскар. - Поведай, Рино, поведай, как погиб тот вождь, стол: славный во дни наших праотцев? Имя его поныне звучит на утесах Коны, и часто я видел потоки его холмов".

"Фингал, - ответствовал бард, - изгнал из сражений своих Хидаллана. Душа короля по Комале скорбела, и взору его был ненавистен Хидаллан.

Одинокий, унылый, медленно брел он по вереску неслышной стопой. В беспорядке висело на нем оружие. Власы его, выбившись из-под шлема развеваются по ветру. Слезами полны склоненные долу очи, и вздох затаился в груди.

Три дня он блуждал одинокий, вдали от людей, пока не пришел к чертогам Ламора, к замшелым чертогам праотцев у источника Балвы.**** Ламор сидел одиноко под древом, ибо с Хидалланом он отослал на брань все свое племя. Поток струился у ног его, и седая глава склонилась на посох. Его старые очи ослепли. Он напевал песню минувших времен. Шум шагов Хидаллана слуха его достиг, он узнает сыновью поступь.

**** Возможно, это небольшой источник, сохраняющий до сих пор имя Балвы, который течет по романтической долине Глентивар в Стерлингшире. Balva означае. тихий источник, a Glentivar - уединенная долина.

"Вернулся ли Ламора сын иль это шорох тени его? Ужели ты пал на береге Каруна, сын престарелого Ламора? Или, если я слышу шаги Хидаллана, где же могучее воинство? Где мои люди, Хидаллан, что возвращались всегда, звонко бряцая щитами? Ужель они пали на береге Каруна?"

"Нет, - со вздохом ответствовал юноша, - люди Ламора живы. Они венчаются славою в битве, отец, но погибла слава Хидаллана. Мне суждено одиноко сидеть на береге Балвы, когда загрохочет сраженье".

"Но отцы твои одиноко вовек не сидели, - гордо ответил Ламор, - они одиноко вовек не сидели на береге Балвы, когда грохотало сраженье. Видишь ли эту могилу? Уже мои очи не различают ее: там опочил благородный Гармаллон, вовек от войны не бежавший. "Приди, увенчанный славою в битве, - он говорит, - приди на могилу отца твоего". Как же могу я славой венчаться, Гармаллон, если сын мой бежал от войны!"

"Король многоводной Балвы, - молвил Хидаллан со вздохом, - зачем ты терзаешь мне душу? Ламор, вовек не ведал я страха. Фингал скорбел по Комале, потому он изгнал Хидаллана из сражений своих. "Ступай к седым потокам твоей страны, - он сказал мне, - и там истлевай, как безлистый дуб, что бурей склонен над Балвой и вовеки уже не воспрянет"".

"Неужто, - Ламор ответил, - удел мой слушать одинокую поступь Хидаллана? Неужто он будет склоняться над моими седыми потоками, когда тысячи славой венчаются в битве? Дух благородный Гармаллона, отведи ты Ламора к месту его покоя; очи его потухли, скорбна душа, а сын его славы лишился!".

"Где же искать мне славы, - юноша молвил, - чтобы Ламора душу возвеселить? Откуда смогу я вернуться прославленный, чтобы звоном своих доспехов усладить его слух? Если пойду на ловитву ланей, мое имя никто не услышит: Ламор не станет наощупь ласкать моих псов, довольный, что сын воротился с холма. Он не спросит меня о горах своих или о темно-бурых оленях своих пустынь".

"Я должен пасть, - Ламор сказал, - как безлистый дуб; он рос на скале, но буря низвергла его. На холмах моих увидят мой дух, скорбящий о юном Хидаллане. Ужель вы, туманы, ввысь поднимаясь, его не сокроете от взоров моих? Сын мой, войди в жилище Ламора, там висит оружие наших предков. Принеси мне меч Гармаллона, он отнял его у врага".