Уильям Берроуз - Мое образование (Книга Cнов)

-- Держитесь от этих штукенций подальше! -- предупредил я. Теперь уже огонь охватывал цветы и кустарник, и я добавил: -- Неопалимая купина.

Я вышел из лагеря и уже разговаривал с другой группой пассажиров. Объяснял им, как на первый взгляд обычную земную обстановку перенесли на Венеру. Показал на водное пространство.

Вернувшись, я обнаружил, что первый лагерь бросили, и теперь он совершенно безлюден, за исключением пустых палаток. Я искал его и не находил на заброшенных рынках. Однако же снаряжение мое уже лежало на кровати: теплое пальто, туалетные принадлежности, смена одежды. Я оделся. Тяжелый складной нож в карман. Вот какие-то люди подъехали к воротам. Они приветствовали меня как своего вожака, утверждая, что все они -- пассажиры с Мерцающего Корабля. Один, симпатичнее прочих, погладил мне пальцем ладонь, когда мы жали друг другу руки. Арабский мальчишка в Сокко-Чико, друг, что отвернулся, никогда не возвращается, -- вам сильно повезет, если он вернется. Мне вот в этом повезло.

С Алексом Троччи и Кафкой. У Кафки рак. Мы взяли такси до сельского клуба. Марокканец Джинджер был вышибалой и сказал, что Кафке вход воспрещен. Внутри члены клуба ели за столиком кафетерия. Я побродил вокруг, пытаясь найти выход из клуба. Какой-то лабиринт вывел меня к плавательному бассейну и турецким баням. Наконец, нашел выход и пошел по дороге. Меня догнал Алекс с дровами.

Некое место, вроде лагеря строителей или поселения на фронтире. Намек на бульдозеры, строения из гофры, палаточные бары. У меня в сапоге был старый "кольт-фронтир" 44 калибра, который затем, по пути в столовую, перекочевал мне за пояс. Какой-то человек, точно только что шагнувший из вестерна, сказал мне:

-- Тут можно существовать.

Билли ребенком на крыше... между нами улица... он собирается перепрыгнуть ее. Я вижу, что у него ничего не выйдет, и ору:

-- Нет! Нет!

Грузовик, за рулем которого -- мой отец, девяносто миль в час по извилистой дороге. В какой-то момент в лагере меня неистово клюет серая птица, крича:

-- Дикарь! Дикарь!

Он осматривает развалины Дамбы Папоротник.

-- Нужно пригнать сюда бульдозеров, Джоди. Вычистим всю эту дрянь.

Палаточные бары у меня были с собой по извилистой дороге. Билли ребенком в лагере, серая столовая. Вычистим всю эту улицу между нами.

Драка возле самого уреза темного озера, которая переместилась в студию на чердаке. Замок барахлил, и дверь запереть я не мог. У меня был револьвер. Вот дверь распахнулась -- кто-то входил. Не сама ли Смерть? Вошел Джон де К. и забрал у меня револьвер. Почему-то это оказался его расклад.

После вечеринки. Люди ушли. Та же самая студия. Я дошел до ее конца. Кто-то снаружи. Я нашел мачете. В ванной стоял конторский шкафчик, рядом с ним -- юноша. Высокий и светловолосый, с надписью "Нью-Йоркская Мастерская" на рубашке. Он шарил в этом шкафчике. Похож на Джеймса, но не вполне Джеймс. Это мальчик из Миддлтона? Он что-то говорит и улыбается, показывая на конторский шкафчик.

Та же самая студия на чердаке. Я смеялся и почему-то обвинял в том, что смеялись над мамой. Страх в темной комнате. Я иду к кровати, а Джеймс садится на постели, и я говорю:

-- Если обратишься на себя.

Он был частью меня самого. Теперь в комнате люди и женщина, в которой я узнаю старого врага. Я в постели и даю ей в третий глаз. Она мне чем-то отвечает, и мы оба смеемся, но не дружелюбно, не примирительно ни с ее стороны, ни с моей... просто открытие признание обоюдной вражды.

В Клэйтоне я выхожу пешком к Прайс-роуд, потом решаю, что слишком далеко, поворачиваю обратно. Весь город опутан старыми заграждениями из колючей проволоки. Много лет назад подпольным агентом я сражался с неприятелем, но моих заслуг так никогда и не признали и забыли меня. Никаких торжественных встреч героя. Туда впутана еще и венерианка. Мы с Джеймсом в общежитской спальне. Он разговаривает, и я в конце концов вынужден ему сказать, что разговаривать нам не следует, потому что другие спят.

Нечто вроде парка развлечений с киосками и выставками. Я останавливаюсь и заказываю сандвич, тыча рукой в тот, который хочу. Продавец откусывает от него, а потом макает сандвич в миску с какой-то размазней и вручает мне. Я говорю:

-- Ах ты межпланетный венерианский сукин сын! -- и швыряю миской ему в голову. Он выскакивает из-за прилавка. Я говорю ему, что сам тоже межпланетный, только не с той планеты. Он уже готов стукнуть меня, но говорит, что за меня заступилась Графиня. Меня отведут к друзьям.