Дан Маркович - Vis Vitalis

"А теперь натаскал всякой дряни, - ворчал Марк на себя, - и даже тряпки какие-то подобрал, заткнуть щели в двери..." Старик настоял. Он даже импортный приемничек нашел Марку, чтобы слушать " голоса". Сам давно оставил эти хлопоты, все больше у телевизора, особенно за едой. Там, после очередного всплеска, победила его любимая программа "спокойной ночи, малыши"... Еще он нашел Марку лампу по своему вкусу: не какую-нибудь с шелковыми кистями, ажурный лоск, и не с большим зеленым конусом, массивным медным станом, завитушками и пупырышками, украшение стола большого начальника... нет, он взял гибкую, во все стороны гнущуюся, с шарниром в шейном суставе черную лампу чертежника, которой все равно, как стоять, где светить - у нее свой надежный зажим, и без хлопот. С такой не пропадешь - внушал он юноше, а тот заранее согласен, ему все равно. 5

И вот первый вечер - на своей лежанке, в окружении двух стульев, кресла, кухонного столика... Письменный пока пристроили "на воле", то есть, в комнате. Кухня оказалась забитой вещами, от них шел не очень приятный запах. - Ненадолго, - авторитетно заявил Аркадий, - протопишь газом и все дела.

Запахи своими напоминаниями бьют под ложечку - кажется, рядом, а не достать. Связи вещей и слов, и даже звуков надежней, а здесь тонкая паутинка... Запах пыли, скипидара, восковой мастики... Крошечные комнатки, теплый паркет, лучшее убежище - за креслом отца, в глубокой треугольной яме... Тревожное время... Лет в пять Марк понял из разговоров, что ему неминуемо придется умереть. Расплакался и долго скрывался за этим креслом в темноте. Его вытащили, утешали "не скоро..." а он не мог понять, при чем здесь скоро - не скоро...

- Чай?.. - в дверях возник Аркадий.

Марк послушно поднялся с лежанки, уже милой ему, он также быстро привыкал, как расставался. Поплелся вниз, день оказался тяжелым. Аркадий же, как новенький, суетится вокруг чайника, возится с хлебом...

Есть поразительные радости, доступные только бедным людям, не пришибленным своим состоянием. Пошарить в шкафах и ящиках, найти забытый стаканчик с остатками... муки! А жира нет... Ничего, без него лепешки еще вкусней, они прозрачны и сухи, и, сидя в своей кухне - очень важно! - попивая кипяток, чувствуешь вовсю - жить-то еще можно! Или искать деньги... Марк никогда не поднимал упавшие монеты, зато потом, когда припрет... ползая по полу, находишь и находишь эти пыльные кружочки, и считаешь - полбуханки, целая... А дальше обязательно что-нибудь само сделается, случится, повернется... Пока в это веришь, ничто тебя не согнет, не испугает.

- Если не станешь кому-то интересен, - считает Аркадий, - ведь многие только и заняты тем, чтобы отнять у тебя это кухонное тепло, чайничек, лепешку... А главное - утащить покой! И если даже блага желают, то обязательно сделают так, что взвоешь от их блага. Они хотят заставить нас суетиться, дергаться в унисон с их кривляньями, погрязнуть... Это безумие, мы не сдадимся!..

Разговор не затянулся, оба все же устали. Марк поднялся к себе, лег и сразу заснул. 6

Его разбудил грохот. Мощный толчок в дверь - ударили всем телом, добавили коленом, обоими кулаками. - Открывай! - и еще несколько известных слов.

Марк босыми ногами беззвучно прокрался в переднюю. Острой струйкой дуло из щели у пола. Дверь показалась ему тощей фанеркой не выдержит. Открыть, объясниться?.. Чужой постоял, посопел, и затопал вниз.

Марк лег. "Это не меня, это случайно". В нем всколыхнулся глубокий привычный страх - он чужой. Он нигде не чувствовал себя своим. Нельзя сказать, чтобы страдал от чужеродства - даже предпочитал отдельным быть, ни с кем не сливаться, не подчиняться, не подражать - сам по себе. Его раздражали восторги причастности, списки нобелевских лауреатов, якобы своих... Но порой он замечал искаженные злобой лица, и, не чувствуя себя оскорбленным, пугался, отскакивал в сторону, как будто перед ним возник провал, явление опасное, но бессмысленное, обижаться не на что , отойди и забудь. Сказали как-то - "жид", он не понял, потом сообразил, когда вспомнил лицо, бледное от ненависти... Однажды шел с приятелем, навстречу две девушки и парень, видно, приезжие. Одна говорит парню -"люди здесь красивые...", а тот - "разве это люди, это евреи..." Приятель остановился, сжал кулаки. Марк с трудом его оттащил - "таких обходить надо... как предметы..."

И сейчас, когда кто-то кинулся на дверь, он не ответил таким же сочным матом, а стоял, замерев, чужак на этой земле. "При чем здесь это, - он уверял себя - алкаш, ошибся квартирой!" И был, конечно, прав, если не вникать в коварство случая, обнажившего глубины. Увы, не только страх и брезгливость были в нем, но и еще нечто, о чем его приятель говорил, печально усмехаясь - "мы в командировке, надолго..." Марк не соглашался - везде найдутся умные, веселые, светлые лица, везде! Постучали в дверь, и сразу что-то показалось? Никому ты не нужен. Он не знал, как близок к истине.