Александр Борин - Крутые повороты

Обстановка создалась чрезвычайная. По инстанциям шли телеграмма за телеграммой. На ноги была поднята железнодорожная милиция. Массовое повреждение светофоров грозило парализовать движение на всем участке пути.

Одно только было непонятно: кому же это понадобилось? И зачем? Бандиты орудуют? Вредители? Диверсанты?

13 декабря злоумышленники, наконец, попались. На месте преступления, с поличным. В карманах пальто — плоскогубцы, ломик-«фомка» и плитки шоколада «Сказки Пушкина». На допросе в милиции задержанные назвали себя: Фарид Незамутдинов — учащийся Куйбышевского 49-го профессионально-технического училища; Сергей Масленников — студент радиомеханического техникума; Сергей Куваев — студент Железнодорожного. Все трое ровесники — шестнадцать-семнадцать лет.

Зачем понадобилось им выводить из строя светофоры, парализовать движение поездов? Нет, такой цели у них вовсе не было. Все обстояло гораздо проще. Вы даже не представляете себе, как просто все обстояло.

В те дни на экранах кинотеатров демонстрировался фильм «Экипаж». Волнующая, увлекательная картина о мужестве и благородстве летчиков, об их героизме и высоком чувстве ответственности. Но был в этой ленте и такой эпизод: один из персонажей смастерил установку для световой музыки. Включается магнитофон, звучит мелодия, и на потолке искрятся, переливаются, живут разноцветные узоры. Очень красиво.

Идея эта оказалась заразительной. Захотелось и у себя дома создать то же самое. Но для аппарата нужны были цветные светофильтры: красный, желтый, зеленый. Где взять их? В магазинах не продаются. И тогда кто-то сказал: «Слушай, а ведь те, в железнодорожных светофорах, вполне годятся…»

Сижу, беседую с ними троими. Сперва — с каждым порознь. Потом — разговариваем все вместо. Пытаюсь понять: о чем они думали, создавая угрозу страшной железнодорожной катастрофы? Как относились к тому, что в результате их действий вполне могли пострадать, погибнуть люди? Ведь что-нибудь они все-таки думали, как-то, наверное, относились. Не малые дети — взрослые, сознательные люди. Вот-вот закончат средние учебные заведения.

Фарид Незамутдинов — человек серьезный. Хорошая, грамотная речь. С шестого класса занимается в радиоконструкторском кружке при Дворце пионеров.

— А что, — интересуюсь, — без железнодорожных линз нельзя было соорудить световую музыку?

— Почему? — говорит. — Можно. Некоторые берут оргстекло и красят его жидким лаком. Да только эффект будет не тот. Лак ровно никогда не ляжет.

— Железнодорожная линза, значит, лучше?

— Ну да, — кивает. — Никакого сравнения! Она собирает лучи и бьет пучком. Цвет, знаете, такой яркий, сочный. Очень красиво!

— Фарид, — спрашиваю, — а ты жестокий человек?

— Я? — удивляется. — Да нет… Почему жестокий?

— А если бы налетел тепловоз на пассажирский состав? Люди погибли бы. Тебе как — все равно? Лишь бы лучи пучком и цвет красивый?

Он смотрит на меня. Серьезно смотрит. Такой вопрос не впервые ему задают. И на следствии задавали, и на суде все спрашивали: ну, а если бы убил, покалечил людей, как дальше бы жил, а?

Потухшим голосом он отвечает мне то же самое, что и другим десятки раз говорил:

— А я об этом не думал.

— О чем? Что катастрофа может быть?

— Да, не думал.

— Как же так? — не верю. — Не ребенок, семнадцать лет. Технику знаешь, приборы мастеришь… Это ты сейчас, наверное, так объясняешь, не хочешь сказать правду.

— Нет, почему, я говорю правду. — Пожимает плечами. — Не задумывался я. Снял линзу — и все…

Понимаете? О луче пучком он задумывался. А о возможной аварии и человеческих жертвах — нет.

С Сергеем Масленниковым беседую. Красавец. Глазища — что две фары. И франт, видно. Шубка из серого искусственного меха, коричневые вельветовые брючки.

Вот уж кого не назовешь непосредственным и простодушным. Куда там! Комок иронии и язвительности.

Всем своим видом он показывает: разговор наш ему противен. Не тянет его со мной беседовать. Мне вот интересно с ним, а ему со мной — омерзительно.

— Слушай, — говорю, — ты, наверное, очень злой человек?

Насмешливо смотрит мне в глаза:

— Можно сказать, злой.

— Властный, любишь верховодить?

— Можно сказать, люблю.

— И жестокий, наверное?

— Я? — улыбается. — Не знаю. Не задумывался.

— Отчего же?

— Времени не было.

— Чем же так занят, если не секрет?

Улыбается:

— Секрет.

— И жизнь собираешься прожить не задумываясь?