Мария Романушко - Не под пустым небом

Когда я слушала Пресмана, я явственно понимала и чувствовала, (чувствовала каждым своим атомом!), что конца у жизни нет… Мне вспоминалось моё детство на Философской улице, когда я это чувствовала всем своим существом: СМЕРТИ НЕТ. Я стояла тогда на старой деревянной веранде, глядя на весенний ликующий клён прямо перед моими глазами, и чувствовала в себе живое, ликующее бессмертие… Куда это потом делось? как и где растерялось?… И вот, благодаря Пресману, я опять собирала осколки разбитого в себе рая, собирала осколки веры – в единое, ликующее ЦЕЛОЕ. Великий Разум, он являет себя человеку каждую минуту жизни. Надо только уметь видеть. И слышать. Когда я слушала Пресмана, я чувствовала, что стержень внутри меня крепнет. Я почти физически это чувствовала…

Кроме Пресмана, на каптеревской кухне пророчествовал порой ещё один удивительный человек – Вячеслав Кондратьевич Зайцев. Или, как его ласково называла Людмила Фёдоровна, – Зайчик, или просто Заяц. А ещё его называли Марсианином.

Сам Марсианин жил в Минске, изредка наезжая в Москву, чтобы произвести в умах московской интеллигенции, интересующейся не только материальным и не только нашепланетным, – очередное волнение. Марсианин занимался контактами с другими цивилизациями и писал невероятные книги, разоблачающие этот – видимый мир – как пошлую декорацию. Декорацию, скрывающую мир истинный…

Марсианин был прекрасным оратором. Послушав его, некоторые заключали: сумасшедший. Другие понимали: просто он – зрячий . Просто видит то, что не всем дано. О пришельцах из космоса он рассказывал с такой убедительностью, с такой почти обыденностью, что заподозрить его во лжи мог бы только человек, для которого всего важнее, какая будет завтра погода, и завезут ли к обеду в ближайшую «кулинарию» шницеля. Кстати, Зайцев снялся в одном замечательном фильме – «Воспоминание о будущем», фильм научный, (разумеется, не советский, а иностранный), и речь там тоже идёт о пришельцах из космоса. А по профессии Зайцев был филолог и в Минске преподавал русскую литературу.

Приезжая в Москву, он останавливался всегда на Старом Арбате, в Староконюшенном переулке, у своей сестры Валентины Кондратьевны, которую в каптеревском кругу называли «Валконда».

Чем Зайцев был похож на Пресмана – так это своей убеждённостью и страстностью. Но страстность его не имела столь ярких внешних проявлений. Внешне Вячеслав Кондратьевич был похож на кабинетного учёного, сдержанный в эмоциях, даже слегка суровый, строгий, приходил всегда точно, как договаривался: ни минутой раньше, ни минутой позже. Людмила Фёдоровна говорила:

– По Зайчику можно сверять часы. Если часы показывают без пяти минут восемь, а он сказал, что будет в восемь и уже звонит в дверь, то прав Зайчик, а часы отстают, и их надо подвести.

Зайчик не любил лирику и эмоции, он быстро съедал свою тарелку сырного супа, накрошив туда хлеба (чтобы не тратить время на откусывания, он очень дорожил своим временем) и начинал говорить.

Заяц был мистиком, визионером. Он и в самом деле был похож на сумасшедшего, а может, таким отчасти и был, если рассматривать «сумасшествие» как отклонение от общепринятой нормы. Пересказать его «лекции» невозможно в принципе, потому что нужно быть такой же, как он. А быть такой, как он, невозможно. Он был единственный в своём роде. Ему были видения, он слышал голоса, которые рассказывали ему, как устроен этот мир – и тот , он путешествовал по различным мирам, всё мироздание было для него как дом родной… Он не только рассказывал устно, он записывал свои видения, а энтузиасты размножали на пишущих машинках эти толстенные рукописи… Я читала его книги, я много раз слушала Вячеслава Кондратьевича, но подробный пересказ невозможен. Жаль, что никто не записал ни разу на магнитофон его лекцию, да он бы и не позволил. Это вещественное доказательство могло бы попасть в руки спецслужб и послужить прекрасным поводом для очередного заключения в психушку, где он уже однажды был. А мог бы угодить и в тюрьму. Зайцев страстно ненавидел советскую власть. И, прежде всего, за то, что она убила в людях веру в Бога. Вытравила её калёным железом, удушила страхом… Зайцев был убеждён, что наш мир летит в тартарары, что люди так много натворили зла, что наш мир естественно саморазрушается… что мы стоим на пороге апокалипсиса, что всё, предсказанное пророком, произойдёт ещё на нашем веку… и мы всё узрим – и Конец, и Второе пришествие Христа… И поэтому ни в коем случае нельзя уже ни жениться, ни рожать детей, потому что «горе питающим сосцами»… Его собственная молоденькая жена, бывшая его студентка, от таких речей мужа родила преждевременно двух мёртвых мальчиков-близнецов. Она чуть не сошла с ума от горя, а он радовался, что Бог забрал их к себе сразу, и они не будут мучиться этой жизнью, и не будет жене его горя, когда она будет писать их сосцами, а тут-то ВСЁ и начнётся… За эти слова, за эту его жестокую радость жена почти возненавидела его… И он очень страдал, но был уверен в своей правоте. Его предчувствие близкого Конца Света было таким искренним и острым, что слушателей начинало буквально трясти на его лекциях… мурашки бежали по коже и волосы начинали шевелиться…