Мария Романушко - Если полететь высоко-высоко…

Когда-то мы репетировали вместе… когда-то бегали в театр-студию к Анатолию Бойко… Потом надо было делать выбор: Бойко – или Мацкявичюс? И мои друзья выбрали Мацкявичюса. А я – выбрала сына. Но когда вижу где-нибудь на улице афишу их театра, что-то ёкает внутри, и – мысль-укол: «И я могла бы… с ними…» Но – я смотрю на Антона – и грусть как ветром сдувает в ту же секунду! Ничто не сравнится с моим мальчиком!

Хотя мама говорит иногда, как бы испытывая меня: «А ты не хочешь опять заняться пантомимой?» Как?! Они ведь постоянно репетируют, а в последнее время начали гастролировать. Значит, надо будет разлучаться с Антошей? Я уезжаю на три часа в институт – и то уже изведусь вся, обратно мчусь, как сумасшедшая… скорей, скорей обнять моё сокровище! Не могу представить, что ухожу от него каждый вечер на репетиции, что уезжаю от него на неделю, или даже на месяц… ужас! Нет, не хочу играть – хочу жить! Хочу жить свою жизнь, хочу жить её каждый день, не отлучаясь от неё ни на час.

В ночном, чёрном стекле хорошо всё смотрится – как в зеркале…

Теперь, с приездом бабушки, могу заняться неприятным делом, требующим долгих отлучек из дома. Подала на развод. Убила на это полдня. Везде жуткие очереди! Разводящихся – море… Передо мной была пара. Очень весёлые, писали заявление и ржали. Они уже разводятся во второй раз. Два раза женились, и вот, второй раз разводятся.

– У вас двое детей! Что вы себе думаете? – бранила их тётечка, принимающая у них заявление. – Что за легкомыслие такое?

– Теперь уже окончательно, – сказала женщина.

– Что окончательно?

– Окончательно не сошлись характерами, – сказал мужчина.

Со вздохом, тётечка приняла у них заявление.

– А через сколько вы придёте опять жениться?

Мужчина и женщина расхохотались в ответ. Хорошо быть такими весёлыми, даже завидно, подумала я. Это был загс, здесь ещё был смех…

Но через какое-то время вызвали в суд. Здание суда – самое мерзкое и страшное на свете здание. Наверное, страшнее – только морг. Но в морге – по-другому. В морге не так унизительно.

Было очень неприятно встретиться с Б. Нас с ним вызвали на собеседование и дали месяц на раздумье. Б. такой удивлённый:

– А чего это ты надумала разводиться?

За девять месяцев он пришёл только два раза. Сообщить, что денег на сына дать не может, потому что денег у него нет.

Хотелось бы поскорее завершить эту неприятную процедуру и больше не видеть его никогда.

– Ну, как там поживает мой сын? – непринуждённо спросил он.

– Разве у тебя есть сын?… – спросила я. – А мой сын поживает хорошо.

Через месяц на заседание суда он не явился, пришла только я, и нас без особой волокиты развели.

Через две недели съездила ещё раз в это мерзкое здание и получила бумагу с решением суда. Почувствовала большое облегчение. Нет, никогда больше я не вляпаюсь в такую историю!

По вечерам, уложив Антошу спать, мы с бабушкой подолгу засиживаемся на кухне…

Бабушка – потрясающая рассказчица. Больше всего я люблю, когда она рассказывает о своём детстве, о той удивительной жизни, которая была ещё до революции, ещё до всех войн, коллективизации и репрессий…

Рассказы моей бабушки – о её детстве в украинском селе Васильевка – это одни из моих любимых рассказов в мировой литературе. Хотя рассказы эти бабушка так и не записала на бумагу.

Но она записала их в моё сердце…

…Так и живут там – в глубинах моего сердца – беленькие хатки, крытые потемневшей соломой… Вишнёвые сады и розовые мальвы в жёлтой пыльце под низеньким окошком… А в хате – земляные полы, устланные свежей, пахучей травой и берёзовыми ветками – я как будто чувствую босыми ступнями их прохладу – и пола, и травы, и ветвей. А в углу -украшенные вышитыми рушниками старые иконы – я как будто чувствую на себе их пристальный взгляд… У окна – старинный ткацкий станок, на котором работал мой прадед Лаврентий, тихий и ласковый, а моя бабушка, тогда ещё малышка, Даша, седьмой ребёнок в семье, сидела рядышком с любимым отцом и во всём ему подражала… И прабабка Параскева, громкая и властная, отменная хозяйка и строгая мать, она тоже живёт в моём сердце. И бабушкины братья и сёстры, все такие разные: кто пошёл мягкостью характера в отца, а кто – властностью в мать. И старая груша в саду у колодца, и ласковая речка Самара, и дубовая роща на том берегу, и задумчивая, неутомимая кукушка… – всё, всё живёт в моём сердце… И, конечно же, – запахи: тепла, свежевыпеченного хлеба, парного молока… И можно слушать рассказы о той давней, почти сказочной жизни из вечера в вечер… и никогда не наскучит.