Мария Романушко - Там, где всегда ветер

Но Игорю Петровичу эта фотка неожиданно понравилась, он её увеличил и положил на свой стол под стекло. Каждый раз, бывая у него в редакции, и видя себя в увеличенном виде под стеклом, я морщилась и просила себя оттуда вытащить. А он, глядя на меня, смеялся…

Игорь Петрович написал небольшое предисловие. Подборка получилась действительно большая – практически на целый газетный лист. Это была моя самая крупная к тому времени публикация.

Химия. Самый ненавистный предмет. Наша химичка Вера Акимовна – самый строгий учитель в школе. Все перед ней трепещут, даже её собственный сын Витька. На плохие оценки родному сыну Вера Акимовна не скупится, и поэтому слывёт самой справедливой учительницей в школе.

Я её боюсь патологически. А химию ненавижу. С самого первого раза, как мы вошли в химический кабинет. Этот тошнотворный запах!… Я ещё не знала тогда, что я – аллергик, то есть не знала, что тошнота, головная боль и гадкий вкус во рту, все те ощущения, которые я испытывала в кабинете химии, называются аллергией. Но мне здесь было откровенно плохо. Я думала, что у меня это от страха перед Верой Акимовной.

А ещё эти стекляшки-колбочки, запах горелого, переливание из пустого в порожнее… Боже мой, какая скука! какая тоска! Если всё это давно уже перелито одно в другое, если всё уже открыто, зачем нудно повторять? Зачем толочь воду в ступе, то есть в колбе? Это как заново открывать буквы: а, бэ, вэ… Чего их открывать? Это как сочинять заново слова: школа, магазин, булка… Зачем их сочинять? Вот это и есть для меня химия. Самый бессмысленный урок на свете.

При этом я знала химию лучше, чем любой другой предмет. Ведь она была моим врагом, а врага нужно знать, чтобы он не мог застать тебя врасплох. Знала назубок и органическую химию и неорганическую. Корчась внутренне от отвращения, учила все эти формулы: но зачем? ЗАЧЕМ? Только от страха перед В.А. Лично мне всё это было совершенно не нужно!!! Мне было безумно скучно это разложение мира на формулы. Приведение ТАЙНЫ к простой химической формуле.

Мне совершенно не хотелось знать, что вода – это бессмысленное для меня, ничего не говорящее аш-два-о. Вода – это нечто прохладное и сверкающее, в чём отражаются солнце и звёзды, вода – это жизнь и наслаждение, а не какое-то бездушное аш-два-о! Химия убивала ТАЙНУ. Химия лишала жизнь ЗАГАДКИ. Химия убивала МУЗЫКУ и ПОЭЗИЮ. Химия лишала жизнь СМЫСЛА. Всё сводилось к простой химической реакции, к формуле из буковок и циферок: рождение, жизнь, смерть. Какой в этом смысл? Ну, залили тебя в колбочку, подмешали чего-то вонючего, ну, ты побурлила, покипела чуток – и выдохлась, успокоилась… И все дела. Жуткий предмет. Страшнее алгебры.

У Веры Акимовны есть фавориты – те, кто обожает химию. Им она улыбается. Естественно, я не в их числе. За это она мне ставит из четверти в четверть унизительную тройку. К доске никогда не вызывает. За лабораторные работы ставит только тройки, даже если они выполнены без сучка и задоринки.

– Так ты же всё списала! – неизменно говорит она, и доказывать ей что-либо – бесполезно.

– Ну, так вызовите меня, спросите!

– А какой в этом смысл? – говорит она.

И её голос, и её взгляд сочатся презрением.

– Ну ладно, вызову на следующем уроке, – бросает она мне в спину, когда я уже иду из класса.

И – опять не вызывает! Не вызывает… не вызывает… Я опять иду к ней, опять прошу: «Вызовите, пожалуйста», она опять обещает – и опять не вызывает. За два года – ни одного вызова.

Мама говорит:

– Давай я пойду, поговорю с ней, что же это такое?!

– Не надо! умоляю тебя, не надо!

– Но почему?!

– Только хуже будет… Я тогда вообще не знаю, как в кабинет войду… Она может перед всем классом высмеять… Умоляю тебя – не ходи! Я сама…

Так она меня и промучила до конца школы. Даже не знаю, за что она меня так ненавидела. За год – тройка. Но на выпускном экзамене, кроме В.А., сидела комиссия, так что я имела возможность ответить. Почему на экзамене поставили четвёрку, а не заслуженную (как мне казалось) пятёрку, не знаю. Скорее, всего, у В.А. рука не поднялась поставить мне пять. А её мнение было решающим.

Ну, и в аттестат, естественно, вылезла «округлённая» тройка.

Единственная тройка, – обидно. Но больше всего обидно потому, что ненавистную химию я знала на пять. А может быть, даже на пять с плюсом.

И вот, когда уже всё было позади, вечером, накануне выпускного, мама сказала:

– Позволь мне хоть теперь сходить к ней.