Ананта Мурти: Самскард

Дургабхатта слушал его вполуха--он был занят тем, что разглядывал Чандри. В первый раз глазу ценителя женских прелестей открылась эта дорогая забава, обычно прятавшаяся в доме, редкостная штучка, которую Нара- наппа привез себе из Кундапуры. Удивительная красави- ца, все у нее точно, как описано Ватсайяной в древнем "Трактате о любви". Подумать только--большие пальцы ног короче других, как и должно быть по "Кама-сутре". А груди, груди! О такой женщине мужчина только мечтать может. Глаза у нее должны играть, это просто сейчас они затуманены слезами, а впрочем, ее даже слезы не портят. Похожа на рыбачку Матсьяганди с литографии Рави Вармы, которая висит у Дургабхатты в спальне, и, как на той картине, груди так и торчат из-под тонкого сари. Глаза, нос--все прямо с картины, ничего удивительного, что ради такой Наранаппа и священный камень в реку сбросил, и запретное мясо ел, и вино пил. Восхищаться нужно его отвагой. Да что тут, разве один Наранаппа не устоял! Можно вспомнить и Джаганнатха, поэта- брахмина, который мусульманку в жены взял и уж так воспел груди иноверки! Не было бы тут Пранешачарии, не лежал бы рядом мертвый Наранаппа, с каким бы наслаждением процитировал Дургабхатта эти стихи, как истолковал бы их тайный смысл, чтоб даже эти евнухи злосчастные поняли! Истинно ведь сказано о подобных Наранаппе: невольник страсти свободен от стыда и страха...

Дургабхатта спохватился--брахмины молча смотрели на него--и заговорил:

--Мы уже сказали все, что сказать нам надлежало. Нет пользы перебирать пороки покойного. Пусть скажет слово Пранешачария. Он для меня такой же гуру, как для вас, что бы Гаруда ни говорил в ослеплении чувств. Послушаем Пранешачарию.

Пранешачария заговорил медленно, с расстановкой, взвешивая каждое слово, ибо от него одного зависело теперь благополучие аграхары:

-- Гаруда напомнил нам, что дал обет и отрекся от Наранаппы. Закон, однако, допускает освобождение от обета: обрядом очищения, приношением коровы или паломничеством к святым местам. Каждый из путей стоит немало денег, и я не вправе никого вводить в расход. Что же до того, о чем сказали здесь Лакшман и Дасачария: не так жил Наранаппа, как подобает брахмину, позорил он доброе имя аграхары,--это вопрос непростой, я не знаю, как на него ответить. Даже если он сам отрекся от своего брахминства, значит ли это, что он утратил касту и перестал быть брахмином? Из касты он не был изгнан, умер в касте, а не вне ее, следовательно, он умер брахмином. А мы все знаем: только брахмину позволено коснуться мертвого тела другого брахмина. Допустив к его телу других, мы сами осквернимся. И все-таки сомнения не оставляют меня. Я не смею объявить вам: Закон предписывает совершить сожжение. Я в сомнении, ибо мы все видели, как он жил. Как поступить нам? Чего требует от нас истинное благочестие, есть ли искупление для тех, кто так попирал Закон?..

Вдруг Чандри решительно шагнула вперед и встала перед оцепеневшими брахминами. Они не могли поверить собственным глазам: Чандри сняла с шеи золотую цепь, сорвала браслеты с рук и сложила все к ногам Пранешачарии. Невнятно пробормотав что-то о плате за похороны, она скользнула обратно к столбу.

Женщины мгновенно сосчитали--украшения должны были стоить не меньше двух тысяч. Каждая впилась взглядом в лицо своего мужа. Брахмины, как по команде, низко опустили головы в страхе, чтобы корыстолюбие, жажда золота не омрачили чистоту их помыслов. А в душе каждого из них мелькнуло одно и то же видение: другой соглашается совершить последний обряд по Наранаппе и жена этого другого надевает золотые украшения на себя. У Гаруды и Лакшмана появилась еще одна причина для завистливой ненависти друг к другу.

"А что, если он заграбастает все золото, отделается приношением полудохлой коровки--и чистоту соблюдет, и при деньгах останется"-- думал каждый из них.

"Если эти мерзаыцы не устоят перед искушением и сожгут Наранаппу по обряду, то я их на всю округу ославлю, всем буду рассказывать, что они за брахмины!" --пообещал себе Дургабхатта.

Брахмины победнее, такие, как Дасачария, чуть не плакали, глотая слюни,--разве Гаруда или Лакшман дадут им совершить обряд?

Пранешачария не мог совладать с тревогой. Зачем Чандри вмешалась? Хотела помочь делу, а получилось, что все испортила.

Брахмины шумели, все говорили разом, никто никого не слушал. Боясь, что вот-вот кто-то из них может дать согласие на обряд, они наперебой припоминали ужасные выходки Наранаппы--каждый рассказывал о бедах, которые причинил Наранаппа не ему, другому.