Томас Нэш - Злополучный скиталец, или Жизнь Джека Уилтона

Между прочим, в Испании на дорогах то и дело останавливают проезжего, допрашивая его, кто он такой, и заставляют платить три пенса за пропуск.

Посему все сборище виночерпиев обсуждало вопрос о том, сколь опасно подпускать незнакомца или приезжего к резиденции государя, начиная с Большой палаты, не допытавшись, кто он таков, и не вручив ему пропуска. Итак, мы установили такой же порядок, как в Испании, только не брали денег, но в знак того, что человек прошел через наши руки и был допрошен, ставили ему красную метку на ушах и пропускали его как благонадежного.

Не решаясь вам поведать, как нечестиво мы себя вели, опрокидывая кружки, и как часто меня возводили в короли пьяниц, венчая королевским кубком. Позвольте мне тихонько перейти к последним дням юности и немного рассказать о потливом недуге, который поверг меня в холодный пот и заставил без оглядки удрать из Англии.

Потливый недуг - болезнь, которую мог подцепить человек, даже никогда не заглядывающий в теплицу. Многим господам желательно иметь слугу, который работал бы до пота, но в те дни тому, кто вспотел, уже больше никогда не приходилось работать. Тогда не имели силу слова Священного писания: "В поте лица твоего будешь зарабатывать себе хлеб свой", ибо люди зарабатывали себе смерть в поте лица. Стоило какому-нибудь толстяку подтянуть кушак, и он был готов. Ванна матушки Корнелиус, - да, это был сущий ад: кто туда попадал, уж не выходил оттуда.

Повара, которые все время стоят над огнем, поджаривая свое лицо, были упразднены этой болезнью и превратились в кухонные отбросы; помещение их корпорации перешло в руки короля, ибо некому было его содержать.

Шерстобитов и меховщиков умирало больше, чем в былое время от чумы, первых убивал горячий пар, поднимавшийся от шерсти, только что вынутой из котла, а вторых - зловредное тепло недавно ободранных овчин и кроличьих шкурок. В ту пору я видел одну старуху с тремя подбородками, которая, вытирая пот, стирала их один за другим, они таяли на глазах, растекались, точно вода, и скоро у нее осталась только верхняя челюсть. Подобно тому как в мае или летнюю жару мы кладем масло в воду, чтобы оно не растаяло, в то время многие смачивали одежду водой, как это делают красильщики, или прятались в водоемах, спасаясь от знойного солнца.

Тогда счастлив был тот, кто был ослом, ибо осла может убить только холод, и ни один из них не умирает даже от страшного жара. Рыбы, называемые морскими звездами, которые убивают друг друга, излучая жар, были не так опасны, как опасна была близость человека, страдающего потливым недугом.

Каменщики не платили ни гроша за волос, который они подмешивали в штукатурку, а также и мастера, набивающие мячи волосом, - все они получали его даром, - волосы, покрывающие голову и подбородок, выпадали быстрей, чем успел бы их сбрить цирюльник. О, если бы тогда были в моде штаны на волосяной подкладке, - как бы процветали портные! Но все же портным здорово повезло, ибо все, у кого водились денежки, заказывали одежду из самой легкой и тонкой ткани. Смею вас уверить, закройщики в ту пору домогались, чтобы их корпорацию приняли в число Двенадцати цехов, ибо всякому хотелось иметь камзол для прохлады, скроенный особым образом и плотно прилегающий к телу, или же облегающую тело рубашку. Охлаждающий жакет ценился чуть ли не как сама жизнь. Почиталось государственной изменой, если какой-нибудь толстяк приближался на пять миль ко дворцу. Мне рассказывали, будто одна семья вымерла целиком, вплоть до грудных младенцев, - и только потому, что у них лежал запертый в ларе ирландский меховой коврик, коим они даже не застилали кровать. Ежели больной этим недугом засыпал, он уже более не пробуждался. При подобных обстоятельствах врачи только зря мучили простаков своими настойками, не в силах сделать их стойкими к болезни.

Гален мог бы с таким же успехом подковывать гусей. Его приспешники столь долго величали его божественным, что он в конце концов потерял всякую власть на земле. Гиппократ мог бы с успехом заняться составлением календарей, - здесь от него не было никакого толку. Человек скорее бы вспотел, изучая его рецепты, чем избавился от пота, следуя ого бесполезным указаниям. Парацельс со своим "духом оружия" и "духами минералов" в данном случае мог бы лишь сказать: "Помоги ему, господи!" Plus erat in artifice, quam in arte {Больше сил было в художнике, чем в искусстве (лат.).}, - сам врач распространял такую заразу, что, при всем своем искусстве, не мог вылечить болезни.