Джон Апдайк - Нижеозначенные Маплы

«Почему никто никогда не видел кварк?» Шагая по Чарльз-стрит к своей квартире, Ричард отчего-то вспомнил эту фразу, стал искать в карманах брошюру о силах природы, но вместо нее выудил новый рецепт болеутоляющего, копию свидетельства о браке и подписанный аффидевит. «Нижеозначенные Маплы...» Брошюра каким-то образом оказалась завернутой в аффидевит. «Теоретическое предположение о нарастании силы при удалении кварков друг от друга остается несколько умозрительным; зато дополнение к нему, согласно которому сила ослабевает при сближении кварков, вызывает меньше сомнений». «Да, — подумал он, — так и произошло». В жизни действуют четыре силы: любовь, привычка, время и скука. Любовь и привычка чрезвычайно могущественны на малом расстоянии, но время, которому недостает минусового заряда, накапливается неодолимо и вместе со своей сестрицей, скукой, все выравнивает. Он чувствовал, что умирает, и от этого становился жестоким. Его сердце распластывалось от ужаса перед только что содеянным. Как сказать Джоан, что он сделал с их свидетельством о браке? Кварки в телефонных проводах непременно взбунтуются.

В лесу была зеленая прогалина, травяной глаз, лужок, утыканный звездочками — микрокосмическими белыми цветками, и туда однажды в сумерках пришли олени: крупный темный самец неподвижно стоял в тени, пока его подруга-олениха нюхала заходящее солнце, и силуэты обоих вырисовывались на озаренной закатом траве... Мимо с ревом пронеслась флотилия безликих мотоциклистов, из дверей прачечной-автомата Ричарду помахал рукой какой-то чудак, соблазнительная модница глянула на него холодно, красный сигнал светофора сменился зеленым, и он уже не помнил, что собирался купить, то ли апельсиновый сок, то ли хлеб; еще больше его тревожило то, что он запамятовал, видели ли они на самом деле оленей или он придумал это воспоминание, вымолил его у своего желания лицезреть это чудо.

— Не помню, — сказала ему по телефону Джоан. — Вряд ли видели, просто говорили на эту тему...

— Разве за домом, если идти дальше по тропинке, не было поляны?

— Мы никогда туда не ходили из-за насекомых.

— Олень с оленихой на закате! Неужели ты ничего не помнишь?

— Честно, не помню, Ричард. Опять хочешь вызвать у меня чувство вины?

— Ни в коем случае, раз этого не было. Кстати, о ностальгии...

— Да?

— Я сегодня ездил в кембриджскую ратушу за копией нашего брачного свидетельства.

— Надо же! Ну и как?

— Неплохо. Там все совершенно по-прежнему. Где нам выдавали свидетельство — наверху или внизу?

— Внизу, слева от лифта, как войдешь.

— Там мне заверяли аффидевит. Скоро ты получишь копию. Шокирующий документ!

— Я получила его еще вчера. Что в нем шокирующего? По-моему, он забавно сформулирован: «Нижеозначенные, далее именуемые...»

— Дорогая, ты такая сильная и смелая!

— Мне иначе нельзя, ведь так?

— Так.

Уже не в первый раз за последние два года он почувствовал себя скорчившимся за тоненькой, как яичная скорлупа, перегородкой, которая осыпалась, стоило Джоан повысить голос. Но она ее берегла, то ли не зная, насколько она хрупка, то ли потому, что сама сидела по другую сторону от нее. Так и тогда, за дверью ванной, она приближалась к их браку с той же скоростью, что и он, теми же затухающими толчками.

— Мне другое непонятно, — говорила она, — мы оба должны подписать одно заявление или каждый собственное? И какое именно? Мой адвокат присылает мне все в трех экземплярах, некоторые копии — в синих конвертах. Не пойму, это самые главные или, наоборот, второстепенные, которые я могу оставить себе?

В действительности юристы, такие ловкие в привычном для них мире враждебных обвинений, исков и встречных исков, пришли в замешательство от этого нововведения — требования о подтверждении безошибочности. В утро развода адвокат Ричарда приветствовал его на ступеньках суда предположением, что от него как от истца могут потребовать уточнить, что именно в их браке убедило его в необратимости разрыва.

— Вся суть поправки об ответственности без вины как раз и заключается в том, что тебе не обязательно что-то говорить, — вмешалась Джоан. Она поднялась по ступенькам за спиной у Ричарда; собственно, они прибыли в одной машине, поскольку один из их детей забрал ее «вольво».

Разбирательство было назначено на утро. Он приехал за ней в четверть восьмого и обнаружил ее на лужайке перед домом босой, с окутанными туманом, мокрыми от росы ногами. Туфли на высоких каблуках она держала в руках. Эта картина вызвала у него смех. Распахнув дверцу машины, он крикнул: