Альдо Нове - 13 рассказов из книги 'Супервубинда'

Так она не вздыхала уже несколько лет. Какого хера! - заорал я. Молчит. Уткнулась в тарелку и молчит.

Ну, я ее в эту самую тарелку рылом-то и мокнул. Типа смотришь свой говенный ящик, вот и я буду говно в тумбочке держать.

Я тоже пока в толк не возьму, чего вечером смотреть.

Как-то выходил я тут с одной. Ну, по барам там и вообще.

Она все книжку с собой таскала. И зачитывала мне из книжки. Одно и то же, одно и то же. Альенде автор. Та, которую все бабы в метро читают. А в книжке-то, поди, не все слова одинаковые. Короче, деваху ту я больше не видел.

В октябре дело было. Говно я еще выбрасывал.

И все никак не мог определиться, какую программу вечером смотреть. Помню, в жилу шла передачка "Милан-Италия". А матери до лампочки.

Уже вон тридцать четыре, а я все наклейки собираю. Стремно.

В свои тридцать четыре не с кем в дартс пошвырять. Или пульку расписать. А мне по барабану.

Политику надо менять на корню. Чего-то сделать в натуре. С детства об этом думаю.

Время сейчас такое, чт

***

НА МИНУТОЧКУ ХОРОША СОБОЙ

Меня зовут Розальба. Мне двадцать семь, и я так на минуточку хороша собой. Поэтому у меня все время члентано во рту. С тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, у мужиков ну просто крыша поехала. Чуть заметят меня, тут же норовят боеголовку в пасть загрузить.

Это потому, что я Весы, и в асценденте у меня тоже Весы, так что я страсть как люблю перышки почистить. Да и вообще природа девушку не обделила, ведь у меня Венера в тригоне к Юпитеру и четвертый номер бюста, а бедра такие, что хоть налопопам разорвись.

Сначала было не в кайф. Наш падре из говназии просил, чтобы я ему спускала. По первому разу он стремался вчерняк. По второму уже меньше, а потом так навис, что я ему прямо выдала: пусть, мол, тебе, святой отец, твоя Мадонна прибор драит, - и получила зачет по религии.

На улице всю дорогу слышишь: эй, мокрощелка, отсосать не хочешь? А я и отсасываю. Только не у всех: у всех не отсосешь.

Тут подруга мне говорит: чего высиживаешь, двигай в порнухе сниматься. Лимон в день, без особого напряга, попаришь титьками шершавого - и нормалек, все равно как с шефа надбавку срубить. Айда, познакомлю тебя с Ивано.

Ивано не клеил меня на минет. Он типа хохмил да прикалывался, феньки там разные отмачивал. Думала, все равно ведь потом завафлит. Мужиков послушать, так все мы, женщины, - вафельницы. Им главное пистон тебе вставить куда ни попадя. Ради этого они хоть в лепешку расшибутся, все мозги вплотную запудрят. А под конец начнут колготки стягивать и прочее, будто ты вобла какая, засранцы.

Но Ивано был не таким. Он свел меня с этим шизанутым красавчиком Марко и сказал, что мы должны как следует побатониться. А еще там был фотограф. Фотограф был бабой. Мне прыснули в рот какой-то прыскалкой для отсосов. Ивано сказал, ты, короче, не суетись, делай так-то и так-то. Велел мне взять под язык Марков причиндал и выставить в камеру экстазный фейс. Ну, а потом меня еще столько херакнутых болтов поимело, что и не сосчитать.

Однажды по сценарию я должна была сплюнуть малафью в дабл. А мне спущенка очень даже нравится, ну, я возьми и сглотни ее по привычке-то. Ивано обозвал меня мандавошкой, засветил по хлебалу и выдал шесть лимонов отступного.

***

ДУБЛЕР

Я работаю дублером. Играю того чувака в резиновом прикиде из фильма режиссера по фамилии Тарантино. Фильм называется " Pulp Fiction". Мой герой появляется ближе к середине того фильма, о котором я здесь толкую. Точнее, ближе к концу. Когда полицейский решает, кого ему отодрать - негра или боксера.

Такую роль играть легко. Резиновый чувак не говорит ни слова. Появляется на несколько секунд и молчит как рыба. Только в самом конце приглушенно так охает, когда боксер выписывает ему в торец.

Я стал играть эту роль, потому что я никто. У меня на лице волчанка, и когда я влезаю в резиновую шкуру, я могу:

1) появляться на людях так, чтобы никто не видел моего уродства;

2) надеяться, что меня позовут на передачу "Факир на час", ту самую, где надо спеть песню, подражая какой-нибудь звезде;

3) побороться за главный приз - поездку на Адриатику с участием в ночном гала-концерте.

Правда, мой герой не поет. Так что играть его проще других. Хотя, что значит не поет? Не поет в самом первом фильме. А в жизни очень может быть, что поет. Или запоет в следующих сериях. Если они, конечно, будут.

Вообще-то я согласился на эту роль не с бухты-барахты.

"Pulp Fiction" смотрела, я не знаю, тьма народу. Забойная вещь. Мo лодежь от нее в угаре. Выходит, я вроде как символ этой гребаной жизни. Теперь и верить-то уже не во что. Разве в то, как одному кенту на заднем сиденье машины башку разносят.