Кейт О'Риордан - Ангел в доме

- А как вы это делаете? - поспешила остановить его Анжела. - В смысле реставрируете. Как?

- Вам это ни к чему, поверьте на слово. Процесс долгий и, я бы сказал, нудный для тех, кто...

- Пожалуйста, - попросила Анжела. - Мне очень хочется послушать. Я ведь ничего не знаю, ничего не вижу. Сейчас некогда, а уж в... - Она чуть было не ляпнула "в монастыре и подавно". Замолчала, но через миг вывернулась: - В будущем тем более. Работа. Расскажите, прошу вас.

Она вернулась на диван.

- Итак, вам нужно отреставрировать картину. С чего начнете? Признаться, выглядит она ужасно.

Не сразу, но Роберт с улыбкой кивнул и развернул картину обратной стороной к Анжеле.

- Первым делом нужно решить, требуется ли замена грунта. Видите? Это специальная грунтовка. Если замена необходима, я несу картину специальному мастеру, который снимает старый слой и наносит новую смесь из муки и животного клея. К счастью, здесь обратная сторона прилично сохранилась, так что этот этап я пропущу.

- А откуда вы берете картины?

- Приносят из галерей или частных коллекций.

- Доверяют. Это ведь очень дорогие вещи.

- Наверное. Для кого-то картины - вложение денег, но для меня они иное.

- Что?

Роберт задумался. Бросив взгляд на полотно, шагнул к столику, откупорил бутылку пива, налил чаю Анжеле. Все с тем же отсутствующим взглядом отрезал от торта большой ломоть, сдвинул на тарелку и поставил перед Анжелой.

Ничего себе. Треть бы осилить, и то спасибо. Она промолчала.

Резко отставив бутылку, Роберт побарабанил пальцами по раме.

- Даже не знаю. Трудно объяснить. Реставрация для меня все равно что поиски истины. Или сути. Сути живописи. Где настоящее, где следы прежних, грубых реставраций, где ретушь, - вот вопрос. - Его ладонь прошлась по темному фону. - Посмотрите, к примеру, сюда. Потемневший лак, иссушенный веками, растрескавшийся, в пятнах никотина и сажи от многолетнего соседства с камином. Прежде всего я укрепляю верхний слой клеем. Сейчас появились синтетические, но я предпочитаю осетровый. - Он вынул из коробка кисточку и продемонстрировал Анжеле: - А вот и орудие. Наносим клей под каждую капельку краски.

День-два на это уйдет, не меньше. Шприцем было бы быстрее, зато кисточкой... аккуратнее, что ли. Надежнее. Идем дальше. Очищаем всю поверхность слабым раствором вот этого...

Он выбрал из массы бутылок одну, с прозрачной жидкостью и загадочной Анжела не разобрала - надписью на латыни. Не дай бог, спросит, все ли понятно. С полным ртом клубничного торта ответить будет непросто.

- Иногда я даже слюной стираю, представляете?

- Слюной? - Капля взбитых сливок упала на пол.

- Прием известный. Следующий этап - с помощью ацетона или этилового спирта полностью снимаем старый лак. Работа кропотливая, поскольку мы подбираемся к самым основам. В этот момент мы уязвимы как никогда. Обнажены, я бы сказал, дальше некуда.

- Угм-м-м...

- Что дальше? Нам необходима защита, верно? Защита в виде нового слоя лака. Но этого мало. Нужно еще заполнить все впадинки и дырочки смесью... он умолк, услышав сдавленный кашель Анжелы, но она лихорадочно замахала руками - я слушаю, слушаю! - и Роберт не заставил себя просить, - смесью из мела и клея. Что мы и делаем с помощью мини-шпателя.

Его руки безостановочно двигались, демонстрируя, как именно мини-шпатель заделывает впадинки и дырочки. Анжела проглотила кусок торта. Сунула в рот следующую порцию.

- О-о-о. Вот теперь мы подходим к самой трудоемкой и скрупулезной фазе. Смешиваем порошок-пигмент с яичным желтком, получаем все оттенки, какие только есть на полотне, и миллиметр за миллиметром наносим на рисунок. Мы потратим недели две самое малое, чтобы завершить эту работу. Взгляните сюда. Какой цвет? Бурый? А вот и нет. Пурпурный. Ослепительно красный! А этот? Горчичный, скажете, и опять ошибетесь. Насыщенно-желтый. Почти как лепестки лютика. - Он обернулся к Анжеле: - С опытом приходит интуиция, начинаешь чувствовать, что за цвет скрывается под вековой грязью. Правда, такой опыт обходится в долгие годы работы, зато из-под скверны ты открываешь реальность. Понимаете?

Анжела кивнула. Сама не замечая, что делает, отломила вилкой еще кусок торта и отправила в рот.

- Ну и наконец, финал. Последний слой лака, который мы наносим кисточкой или при желании пульверизатором. Я лично пользуюсь кисточками везде, где только можно. Чувство такое... знаете, интимное, тонкое. Верхний слой должен легко сниматься. Пройдет, скажем, лет девяносто - и нам ведь опять потребуется реставрация, верно? Какой смысл надевать на себя то, что нельзя снять в любой момент?