неизвестен Автор: Современная проза Сингапура (Сборник)

"А-ай", - тихо стонала мать.

Звуки боли смутили ее. Они тянулись долгие минуты, наполняя темную комнату. Она услышала, как мать медленно встала, как зашуршала циновка под ее ногами, услышала шум нетвердых шагов. Задохнувшись от испуга, она пошла за матерью.

Дверь душевой была открыта, и она разглядела темные очертания тела на полу. Мать вскрикивала, что-то шептала, но не зажигала света, потому что не хотела выдать свою боль.

Страх, порожденный сдержанными стонами матери, пересилил внезапно охватившее ее чувство отвращения, и она включила свет.

Мать сидела на корточках, сжимая рукою бок, глаза ее сузились, тело застыло скорчившись, темные пятна покрывали пол. Кровь, хлынувшая из роковой неведомой раны, заливала тело женщины - женщины, которая в эту минуту не была ее матерью. Одежда насквозь пропиталась кровью.

Боль и кровь оттолкнули ее: они находились за пределами ее понимания, но какое-то неосознанное сочувствие, инстинкт пола заставили ее двигаться.

Подогретая вода из детской бутылки, теплое полотенце, сладкое жирное молоко...

А тело то сжималось и вздрагивало, то неподвижно застывало, словно хотело остановить непостижимый таинственный поток.

Наконец женщина заснула, укрытая двумя одеялами, заснула в немом покое прошедших страданий.

А она все ходила по маленькой кухне, смывая с пола темные пятна. Испачканная одежда окрашивала воду в черный цвет. Когда она выливала в ванной эту черную воду, она вдруг почувствовала, как что-то в ней перевернулось. Ее мать, ее сильная, крепкая мать, которая всегда успокаивала ее после ночных кошмаров, - такой матери больше не было. Она не могла утешить ее в эту страшную минуту, когда черной ночью смывала черную кровь. Она сказала ей все. Но что толку в том, что она сказала ей все? Дракон, глаза мужчины, темная дорога... Что пугало ее прошлой ночью и многие ночи подряд?

Когда она терла одежду мылом и полоскала, когда выливала черную воду, она думала о своих руках, погруженных в воду, о чужой крови, которая проникла в кожу и собиралась под ногтями. Она дрожала от холода, дрожала от всплесков холодной воды и, не в силах унять дрожь, плакала.

ТЕРЕЗА ЛИМ

МОРЕ

Перевод Н. Степановой

Он прижался носом к оконному стеклу и глядел как зачарованный на бесконечное пространство песка и воды, а сердце бешено колотилось. Так вот оно какое - море! Он никогда не видел его прежде и не подозревал, что оно так прекрасно. Ему не терпелось выбежать, почувствовать, как ступни вдавливаются в песок, пропуская его меж пальцами, потрогать море.

- Эй, ты чего там увидел, Ин Мунь? - Непоседливый Рама плюхнулся рядом с ним на сиденье и тоже расплющил нос по стеклу.

Вместо ответа Ин Мунь сдвинулся на самый край, вжавшись в стенку, втянул голову в плечи и крепко зажмурился. Толстяк с заднего сиденья тут же вцепился ему в волосы и заорал в самое ухо:

- Ты чего, ответить не можешь?

Автобус медленно затормозил, учительница наспех давала последние наставления. У передней двери толкалась шумная ватага. Сидевшим в конце салона было велено спокойно дожидаться своего череда. Дети от скуки тем временем принялись потешаться над Ин Мунем, дружно скандируя: "Ин Мунь дурак! Ин Мунь - дурак!"

Ин Мунь зажал ладонями уши, все его хрупкое тельце тряслось от едва сдерживаемых слез.

Наконец они отстали от него. Он сидел один в автобусе, забившись в угол и позабыв свой недавний восторг при виде моря. Из-под плотно сжатых ресниц выкатилась слезинка и, соскользнув по щеке, шлепнулась на колено. Он смахнул ем слегка скривившись. Рана все еще саднила. Он открыл глаза и посмотрел на глубокий красный рубец на ноге. Безотчетный страх снова охватил его. Со всех сторон на него глядело лицо матери в ее руке была зажата плетка. С криком "Ты что, ответить не можешь? Отвечай, кому говорят!" она стремительно надвигалась на него.

Слезы хлынули ручьем по бескровному лицу ребенок инстинктивно заслонился руками:

- Не надо! Не бей меня!

Звук собственного голоса заставил очнуться! крик матери смолк.

Он долго сидел неподвижно, словно боялся нечаянным движением навлечь материнский гнев. Потом, уняв дрожь, вытер слезы и прильнул к окну. Мальчики резвились в песке. Полуденное солнце! играло бликами на беззаботных смеющихся лицах.. Ин Мунь вздохнул. Это был вздох, совершенно! не вязавшийся с восьмилетним человечком, вздох, без которого мир был бы куда как счастливее. Он устало поднялся и побрел вдоль прохода. Шаги отдавались глухим всхлипывающим звуком. Он спустился по ступенькам и встал поодаль от оживленной гурьбы - одна часть его существа жаждала быть с ними, другая, замкнувшаяся в себе, страшилась их.