Сергей Маненков - Дѣти времени и другие рассказы из жизни рабочих

— Да вѣдь это не особенно нужно, — жестикулируя рукой и глядя на Ланина, — продолжал Гриша, — это только во время войны, а теперь война окончилась, и я перестал думать об этом, — закончил он.

— Ну брат, недаром я вижу ты имѣешь крупную голову; ты брат молодой орленок, рости, рости, кто может знать, — Ланин подошел к Гришѣ и, погладив его по головѣ, глядя на всѣх, закончил, — быть может, пред нами стоит будущій великій изобрѣтатель.

Гриша нѣсколько сконфузился и кивком головы, освободившись от руки Ланина, быстро заговорил:

— Еще я думал о телефонѣ, знаешь, как сдѣлано теперь этак нехорошо: если кто телефонирует, то можно все подслушать, кто только хочет, и я уже обдумал как это сдѣлать: в моей будкѣ можно будет хоть стрѣлять, но рядом с ней ничего не будет слышно…

Раздался звонок в кухнѣ. Саша отвѣтила, нажав кнопку в стѣнѣ.

— До свиданья, уже поздно, — сорвавшись с мѣста, проговорил Гриша, — это навѣрное за мной, — добавил он и выбѣжал из кухни.

— Как у вас открывается дверь? — донесся его голос из коридора.

— Сейчас, сейчас открою, — говорил Ланин, быстро идя по корридору, и открыл дверь.

— Какой это замок у вас? — спросил Гриша, стоя за дверью.

— Американскій, как закроешь дверь, то сам запирается, — улыбаясь, пояснил Ланин.

— А у нас простой, — отвѣтил Гриша.

— Что ты там заговорился, — доносся с низу голос Гришиной сетстры старшей его. Гриша стремглав пустился вниз по лѣстницѣ.

— Да он уж очень хорошо разсказывает, — перегнувшись через перила, крикнул вниз Ланин. Но снизу доносился лишь раздраженный голос Гришиной сестры, говорившей:

— Чего здѣсь загостился, папа и мама сердятся; уж десять часов, ходи тут за тобой.

— Да, немножко засидѣлся, — отвѣтил Гриша.

— Немножко, хорошо немножко; пошел восьми не было, а теперь послѣ десяти.

Затѣм хлопнула выходная дверь, и брат с сестрой вышли на улицу.

Было около семи часов утра. Маленькій промышленный американскій городок, весь утопавпгій в зелени, піумно пробуждался.

По улицам с грохотом раз'ѣзжали фургоны, брички и грузовые автомобили.

На окраинѣ города, между холмов по ущелью, изгибаясь точно огромная темная змѣя пролегла желѣзная дорога. Недалеко от станціи через то же ущелье перекинут был мост шоссейной дороги. На нем видимо поджидал кого то молодой человѣк. Он старательно курил трубку, выпуская огромные клубы дыма и ежеминутно сплевывая, отирал губы ладонью. Он пристально всмотрѣлся в глубь улицы. По тротуару в полумглѣ от развѣсистых деревьев и легкаго тумана двигалась мужская тѣнь по направленію к мосту.

— Иди скорѣй, чего так тянешься! — крикнул ожидашій, и про себя добавил. — опять можем опоздать.

— Иду, иду, — отвѣтил другой.

— С добрым утром, мистер Сафронов.

— С добрым утром, мистер Мотылев. — Ухмыльнулся Сафронов, утроив букву «р» в словѣ «мистер».

Они работали вблизи лежащем мѣстѣчкѣ в шелкоткацкой фабрикѣ и каждое утро сходились на мосту; кто приходил первым, ожидал другого. Перейдя мост, они пошли по хорошей цементовой дорогѣ, пролегавшей по берегу залива.

Был полный прилив, вода спокойно стояла окаймленная отлогими берегами, поросшими густой и сочной травой. Порой вѣтерок рябил поверхность воды; тогда лучи восходящаго солнца загорались милліонами искр на поверхности залива, и казалось, точно кто-то невидимый, огромной рукой разбрасывал брилліанты по всему водяному пространству.

Два спутника шли молча, безучастно и лѣниво посматривая по сторонам.

На склонѣ холмов, по краям дороги стояли красивые и легкіе, точно игрушечные, домики с палисадниками, в которых заботливо была взрыхлена земля; там уже расцвѣтали цвѣты, услаждая владѣльцев и будя зависть в прохожих.

Влажныя листья деревьев блестѣли на солнцѣ. Разноперое птичье царство, опьяненное утренним возду хом и восходом солнца, пѣло, свистало и щебетало на разные лады. На что воробей, и тот, сидя на карнизѣ дома, так усердно и старательно чирикал и трепал крылышками, точно желал показать всѣм, что он лучшій пѣвун в свѣтѣ.

Вдруг Мотылев быстро повернул в сторону, почти бѣгом приблизился к группѣ деревьев близ дороги, и, глядя вверх, воскликнул:

— Смотри… смотри!

Как раз в это время бѣлка, скакнув на близь стоящее дерево, повисла на сучкѣ, распустив свой пушистый хвост, затѣм, взобравшись на сучок, проворно побѣжаа по нему и, прыгнув на ствол дерева, вцѣпилась в кору ствола и застыла в этой позѣ: только хвост пушистый, тихо качавшійся в воздухѣ, да быстрые хитрые глазки, внимательно смотрѣвшіе на прохожих, как бы говорили: