Сергей Маненков - Дѣти времени и другие рассказы из жизни рабочих

— К-ак, за-а что?..

Директор, как бы не слыша, продолжал разговаривать с рабочим. Костерев, послѣ мгковеннаго колебанія, подошел к нему вплотную и глухим» но твердым голосом спросил:

— За что вы меня расчитываете?

— За что, — с раздраженіем переспросил директор, взглянув через плечо на Еостереза, — вчера опоздал, сегодня опоздал, — я не желаю этого больше. кажется достаточно понятно. Он снова отвернулся к другому рабочему.

В глазах Костерева вспыхнул недобрый ог; но он все еще сдерживался, пытаясь убѣдпть директора:

— Это несправедиво… я не по своей винѣ…. Можете справиться на станціи… Не я один — сотнтт других опоздали… Надо принять во вниманіе…

Директор с гнѣвом повернулся к Костереву п. глядя в упор в его озлобленные глаза, отрывисто отрѣзал:

— Ничего я знать не хочу, почему и как ты опоздал! Получил свои деньги, ну и уходи!..

Костерев вздрогнул, как от удара:

— Как это — «уходи»? — закричал он, наклоняясь к директору. — Почему вы мнѣ не говорили «уходи», когда я стоял на плохой работѣ, которой никто не хотѣл работать, хоть я тогда и опоздал нѣсколько раз?… А теперь — «уходи»! Когда я по вашей винѣ, три недѣли прождал матерьялу, а потом потратил три дня на заправку машины вы уплатили мнѣ только за пол дня. А ѣсть-то мнѣ, небось, нужно каждый день?

Директор, взбѣшенный дерзостью Костерева, трясся от злобы. Поправив дрожащей рукой пенснэ на носу, он заикаясь, проговорил:

— Ты… ты машину заправлял для себя. за эту работу платы не полагается.

— Это ложь, — сорвался Костерев, теряя самообладаніе.

— Что-о, что-о?

— А то, что машина остается вам, а меня вы выбрасываете…

— Пошел вой! — дико крикнул директор, не дослушав Костерева.

Послѣдній поблѣднѣл и, жадно потянув в себя воздух, выпрямился. Глаза его сузились, потом, широко открывшись, блзснули зловѣщим огнем: и столько ненависти, презрѣнія и угрозы вдруг вспыхнуло в в них. что директор предусмотрительно придвинулся к телефону.

«Отомстить!.. Хоть одному отомстить за всѣ млоголѣтнія обиды и притѣснеиія, за всѣ страданія!.. Мелькнуло в головѣ Костерева. «А тюрьма?» — шеппул предостерегающій голос.

— Вон, мерзавец, вон! — прервал его размышленія яростный окрик директора, величественно указавшаго ему пальцем на дверь.

— Я мерзавец? — рванулся Костерев к директору со сжатыми кулаками. — А ты… грабитель!., — крикнул он прерывающимся голосом.

Директор схватил с бюро трубку телефона.

— Стой, или хуже будет! — с трудом сдерживая свой гнѣв, остановил его Костерев. — Уйду без ваших друзей и помощников — полпціи. Подлецы, грабители. — процѣдил он еще сквозь зубы, выходя из конторы.

В мастерской, гдѣ были слышны чрез полуоткрытую дверь конторы гнѣвные крики, его встрѣтили подозрительные, враждебные взгляды мастера и его двух помощников. Пока он быстро одѣвался и складывал в небольшой дубовый сундучек свои инструменты, они, стоя в проходѣ, наблюдали за ним.

— Вам что надо? — спросил Костерев, смѣривая мастера взглядом.

— Чтобы ты ушел, — недружелюбно отвѣтил тот.

— Так прочь с дороги! — гаркнул Костерев, угрожающе подняв над головой сундучек, за привинченную к крышкѣ ручку, и двинулся к проходу.

Помощники отскочили, а мастер отступил шаг назад, злобно кивнув Костереву:

— Разбойник!..

— Сами вы веѣ тут грабители и разбойники, — отвѣтил Костерев, направляясь к выходу.

Рабочіе, стоявшіе у машин на его пути, одни с любопытством, другіе с сожалѣніем смотрѣли на уходившаго Костерева.

Боясь открыто заговорить с ним в присутствіи мастера, нѣкоторые только незамѣтно, не обращаясь прямо к нему, бросали вопрос: «За что выбросили?»

— За опозданіе, — угрюмо отвѣчал Костерев. Одна только пріятельница работница подошла к нему, чтобы узнать, в чем дѣло?

— Чтоб их холера забрала! — гнѣвно выругалась она, мотнув головой в сторону конторы.

У выхода Костерева поджидали с очень недоброжелательным видом молодой подметальщик и старик-сторож, но отступили в сторону, видя, как рѣиштельно Костерев размахивает своим сундучком.

— Что, трусы, охраняете своего кровопійцу?… Рабы презрѣнные!.. Собаки послушныя!.. Лижете руки вашего благодѣтеля? — говорил Костерев, спускаясь с лѣстшщы и оглядываясь на них.

Старик плюнул ему вслѣд, а подметальщик крикнул:

— Иди, иди, — пока не влетѣло!

— Ну, вот и «свободен», — громко выговорил Костерев. криво усмѣхаясь, — да «свободен» умирать съ голоду…

«И когда же кончится эта власть человѣка над человѣком?» — думал он, с ненавистью глядя на фабрику.