Хосе Ортега-и-Гассет - Воля к барокко

Скупость и слабоумие - это движения, в конечном счете это движения душ реальных, и можно было бы поверить, что в замыслы Достоевского входило описание реальности душевных движений, как для других писателей - описание их неподвижности. Вполне понятно, что свои идеалы поэт должен облекать в реальные образы, но стиль Достоевского характерен именно тем, что не дает читателям долго созерцать материал, которым он пользовался, и оставляет их наедине с чистым динамизмом. Не слабоумие само по себе, а то, что в нем есть от активного движения, составляет в "Идиоте" поэтическую объективность. Поэтому самым точным определением романа Достоевского был бы нарисованный в воздухе одним взмахом руки эллипс.

А разве не таковы некоторые картины Тинторетто? А в особенности весь Эль Греко? Полотна отступившего от правил грека высятся перед нами как вертикали скалистых берегов далеких стран. Нет другого художника, который так затруднял бы проникновение в свой внутренний мир. Недостает подъемного моста и пологих склонов. Веласкес подкладывает нам свои картины почти что под ноги, и мы, даже не задумавшись и ничего не ощутив, оказываемся внутри этих полотен. Но суровый критянин бросает дротики презрения с высот своих скалистых берегов; он добился того, что к его земле столетиями не причаливает ни одно судно. Сегодня эта земля стала людным торговым портом, и это, по моему мнению, тоже не случайный симптом нового барочного восприятия.

Так вот: от романа Достоевского мы, даже не ощутив этого, переносимся к картине Эль Греко. Здесь материя тоже воспринимается лишь как предлог для устремленного вперед движения. Каждая фигура - пленница динамичного порыва; тело перекручено, оно колеблется и дрожит, как тростник под штормовым ветром - вендавалем[4]. Нет ни единой частицы в организме, которая не извивалась бы в конвульсиях. Жестикулируют не только руки, все существо - сплошной жест. У Веласкеса все персонажи неподвижны; если кто-нибудь и схвачен в момент, когда он делает какой-то жест, то жест этот всегда скупой, замороженный,скорее, поза. Веласкес пишет материю и власть инерции. Отсюда бархат в его живописи - подлинная бархатная материя и атлас - это атлас и кожа протоплазма. У Эль Греко все превращается в жест, в dynamis[5].

Если мы охватим взглядом не одну фигуру, а целую группу, то будем вовлечены в головокружительный водоворот. Картина у него - то ли стремительная спираль, то ли эллипс, то ли буква "S". Искать правдоподобие у Эль Греко - вот когда поговорка более чем уместна!- все равно что искать груш на яблоне. Формы предметов всегда формы предметов неподвижных, а Эль Греко гонится только за движением. Зритель, возможно, отвернется от картины, придя в дурное расположение духа от запечатленного на полотне perpetuum mobile, но oн не станет добиваться, чтобы живописца вышвырнули из пантеона. Эль Греко - последователь Микеланджело, вершина динамичной живописи, которая, уж во всяком случае, не менее ценна, чем живопись статичная. Его творения вселяли в людей ужас и тревогу, подобные тем, которые они выражали, говоря о "terribilita"[6] Буонаротти. Неистовый напор насилия был обрушен Микеланджело на неподвижные стены и мрамор. По утверждению Вазари, все изваяния флорентийца обладали "un maravigloso gesto di muoversi"[7].

Круг нельзя сделать еще более круглым; именно в этом суть того, что и сегодня и в ближайшем будущем нас будет интересовать в барокко. Новое восприятие жаждет в искусстве и в жизни восхитительного жеста, передающего движение.

Перевод Н. П. Снетковой, 1991 г.

КОММЕНТАРИЙ

ВОЛЯ К БАРОККО

(La voluntad del barroco). - О. С., 1, р. 403-406.

Опубликовано 12 августа 1915 г. в журнале "Эспанья", основанном Ортегой в том же году. Данную работу можно рассматривать как "пробу пера" в новой для Ортеги области социологии искусства.

Примечания

[1] Называя роман "позицией детерминизма, позитивистским литературным жанром", Ортега относит эти характеристики, во-первых, к социальному предназначению романа (и это явно не позитивистское свойство); во-вторых, к его социальной функции реалистического (натуралистического - для Ортеги) "изучения" действительности.

[2] Гид, путеводитель (итал).

[3] Как раз в эти годы пробуждается интерес исследователей к искусству барокко, ранее считавшемуся упадочническим, диким, несоразмерным, вообще недостойным изучения. Если немецкий искусствовед Я. Буркхардт (1818-1897) в своей книге "Культура Италии в эпоху Возрождения" (I860) вынужден особо объяснять тот факт, что он уделяет внимание искусству XVII в., то Г. Вельфлин (1864-1945) в книгах "Ренессанс и барокко" (1888), "Основные понятия истории искусства" (1915), "Италия и немецкое чувстве формы" (1931), оказавших огромное влияние на изучение не только искусства, но и литературы того периода, полностью реабилитирует искусство барокко, возводит его на один уровень с предшествующим ему искусством Возрождения.

Читать дальше